Боярские дворы - [49]

По всей вероятности, имела особый смысл для обитателей Братцева поставленная перед главным входом мраморная скульптура, изображающая Венеру с Амуром. Вся усадьба приобретает обновленный вид. Переделка затрагивает и убранство церкви, выполненное еще при Б. М. Хитрово, и внешнюю декорировку стен, которая приобретает элементы псевдоготики.

Справочники и труды по архитектуре, изданные в последние годы, безоговорочно называют автором проекта Братцева А. Н. Воронихина. Правда, чертежей, подписанных им, нет, и основанием для подобного утверждения служит только сравнительный стилистический анализ. Несомненно, определенное сходство есть, но — мог ли именно А. Н. Воронихин заниматься Братцевым и получить на него заказ? Как-никак он считался побочным сыном А. С. Строганова, постоянно находился при нем и вряд ли в условиях полного семейного разлада мог что-либо сделать для жившей с И. Н. Римским-Корсаковым бывшей супруги отца. И захотела ли бы сама Е. П. Строганова-Трубецкая воспользоваться его услугами?

В 1811 году А. С. Строганова не стало. Однако оформлять свои отношения с И. Н. Римским-Корсаковым законным браком без малого семидесятилетняя хозяйка Братцева не захотела. Тем не менее после ее смерти, последовавшей в 1815 году, поместье унаследовал именно он. Е. П. Строганова-Трубецкая имела в виду не столько его интересы, сколько интересы их единственного общего сына, Василия Николаевича Ладомирского, получившего благодаря хлопотам отца дворянство, но никогда не называвшего Корсакова иначе как «незабвенным благодетелем»: положение незаконнорожденного требовало соблюдения определенных условностей. Те же слова наследник поместил и на могиле И. Н. Римского-Корсакова, в склепе у братцевской Покровской церкви. Постройка Б. М. Хитрово стала местом фамильного погребения новой семьи.

Личностью И. Н. Римского-Корсакова занимались историки XIX века, и особенно деятельно современная бывшему фавориту Москва, старая столица грибоедовских и пушкинских времен. Да он и не позволял о себе забывать. Хранит память о фаворите великолепный, протянувшийся чуть не на четверть длины Тверского бульвара его московский дом (№ 24–26), гостеприимно открытый как для всех театральных знаменитостей, так и для молодежи. Не менее роскошно отделанный сад, доступный для москвичей и в свое время ставший местом модных гуляний. Домашние концерты, в которых принимали участие и прославленная итальянская певица Каталани, и не менее популярная в Москве цыганская певица из хора Ильи Соколова Стеша — Степанида Солдатова. И, само собой разумеется, связанная с хозяином легенда его слишком короткого «случая».

М. И. Пыляев писал: "Иван Николаевич Корсаков начал службу военную сержантом в кирасирском полку, когда Потемкин назначил его, в числе трех лиц, в кандидаты на звание флигель-адъютанта к императрице, на место только что уволенного Збрича; первые были: Бергман — лифляндец и Ронцов — побочный сын графа Воронцова.

Корсаков обладал необыкновенно изящной фигурой, но, в сущности, он был более любезен, чем красив: по словам Гельбига, его внешность была так изящна и прелестна, что подобное редко встречается.

Этот внешний лоск его скоро пропал. Легкомыслие и доброта составляли главные черты его характера; он обладал даром чрезвычайно приятной беседы и правильным, хотя непроницаемым умом. Все три кандидата были представлены императрице в приемной.

Когда они явились, Потемкина еще не было. Императрица пришла, поговорила с каждым из них и, наконец, подошла к Корсакову. Она дала ему букет, только что поднесенный ей, и поручила отнести этот букет Потемкину и сказать ему, что она желает говорить с ним. Потемкин, чтобы наградить принесшего букет, сделал его своим адъютантом.

День спустя после представления, в июне 1778 года, Корсаков сделан был флигель-адъютантом и мало-помалу чрез очень короткие промежутки стал прапорщиком кавалергардов, что давало ему чин генерал-майора, затем кавалером ордена Белого Орла и, наконец, генерал-адъютантом государыни".

А.С. Пушкин у И. Н. Римского-Корсакова в его московском доме «допытывался», по выражению мемуариста Н. М. Колмакова, подробностей о временах Екатерины. «Тщеславный богач, не одаренный ничем от природы и обязанный одной слепой фортуне, пригожему лицу и юности минутным блеском своим у трона», — отзовется о нем И. М. Долгоруков в «Капище моего сердца». Но Пушкину он казался иным. Рассказами старого вельможи поэт по-настоящему увлекался, отдавая должное их живости и остроумию. Невестка Корсакова — Софья Федоровна Ладомирская, урожденная княжна Гагарина, была родной сестрой столь ценимой Александром Сергеевичем Пушкиным Веры Федоровны Вяземской. Вяземские, а вместе с ними и их многочисленные московские друзья, весь круг пушкинских литературных знакомств связан с Братцевом, тем более что со смертью И. Н. Римского-Корсакова в феврале 1831 года Ладомирские стали владельцами родового поместья. Теперь уже именно родового — и чета Ладомирских, и двое их сыновей будут похоронены в семейном склепе братцевской церкви, и это послужит еще одним свидетельством того, что поместье вплоть до середины XIX века остается их собственностью. Да и позднее оно сохраняется во владении той же семьи.