Боярин - [84]

* Повесть временных лет (ПВЛ) утверждает, что княгиня Ольга приняла крещение в Константинополе, и по этому поводу рассказывает весьма занимательную историю о том, как Константин Багрянородный стал ее крестным отцом. Однако сам Константин в своих записях нигде не упоминает об этом событии. Ни в одном из дошедших до нас византийском источнике о крещении «архонтисы русов» также не упоминается. Примерно в то же время в Константинополе были крещены два румынских племенных князька, и это событие, подчеркивающее силу и важность Византийского патриархата, вошло в хроники. Константин же утверждает, что в столицу империи Ольга приехала со своим духовником. Опираясь на эти источники, многие историки приходят к выводу, что первая русская святая крестилась в Киеве (скорее всего, 21 мая, в день тезоименитства императора Константина I и его матери Елены), а рассказ в ПВЛ вызывает у них сомнения, тем более что первый летописный свод писался в те времена (1037-1039) книжниками только что созданной Киевской митрополии, когда на Руси утверждалось христианство византийского образца, и версия о константинопольском крещении княгини была выгодной священнослужителям-грекам.

– И все же патриарх богомилов не любит… – Константин только руками развел, мол, я-то не против, но… кесарю кесарево, а Богу…

– Патриарх Фокий, – сказала Ольга, – с Римским понтификом хуже врагов заклятых, однако рядом с троном твоим сиденье для Папы стоит, и он первозванным другом твоим прозывается, а патриарх считается лишь вторым после Папы*. – Княгиня подняла глаза и взглянула на василиса. – Или я не права?

* В описываемый период еще не было жесткого разделения между западной и восточной ветвями христианства. Однако между патриархом Константинопольским и Римским Папой шла борьба за право стоять во главе всего христианского мира. При Константине VII был разработан Устав Византийского двора – своего рода табель о рангах государственных и церковных чинов. В нем 92 ранга (в Российской империи насчитывалось только 14 рангов). Согласно Уставу после царя-самодержца шли цари-соправители (чаще всего дети императора), затем Папа Римский, «первозванный друг царя, сидящий слева», и только потом патриарх Константинопольский, названный «вторым после папы, сидящим справа…».

– Все так, но…

– А сын твой? – августа перебила мужа. – Он тоже христианство принял?

– Нет, – вздохнула княгиня, – но у нас говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, и если понадобится…

– Так он язычник?

– Сейчас да, но как знать, что завтра будет.

– Нам подумать нужно, архонтиса, – сказал Константин. – Через десять дней ждем тебя на встречу. Тогда и решим, как нам с договором и с остальными делами нашими поступить. – И он кивнул, давая понять, что встреча закончилась.

– Если они так всегда обедают, то недолго и с голоду помереть, – сказала мне Ольга, как только мы вышли из трапезной. – Нужно будет стольникам велеть, чтоб столы в монастыре накрыли, а то у меня уже под ложечкой засосало. Целый день люди тут, во дворце, проторчали не пивши, не евши. Гостеприимен владыка царьградский, ничего не скажешь! Ты как, Добрын? Небось, тоже в животе урчит?

– Не до еды мне сейчас, – ответил я ей.

– А что такое? – удивилась она, словно и не было ничего несколько мгновений назад в трапезной.

– Ну, то, что ты в христианскую веру втайне от всех крестилась, это еще ничего, – сказал я ей. – Я знал, что рано или поздно это случится. Думал даже, что ты в Царь-город стремишься, чтобы тут веру греческую принять. Ошибся, выходит.

– Я же Звенемиру обещала, что так оно и будет, – усмехнулась она.

– Ну? И как тебе… Елена? Легче на душе стало?

– Ольгой! Ольгой меня зовут! – отчего-то разозлилась она. – И чтоб я от тебя больше этого имени не слышала. Не пришло еще время мне себя Еленой огласить.

– Конечно, не пришло, – согласился я. – Не потерпит Русь православная христианку у власти. А Святослав-то знает, что его матушка вместо Перуна Иисусу требы возносит и поклоны бьет?

– Молод он еще, чтобы понять меня, – вздохнула она.

– Чтобы понять, значит, молод… – настала очередь и мне гнев свой наружу выпустить. – А чтобы на гречанке его женить, так это в самый раз?

– А тебе-то что? – спросила она.

– Да разве ты не видишь, что Малуша по нему сохнет? Или не замечаешь, как он на сестру мою смотрит?

– Вижу, – сказала Ольга. – Ну и что с того?

– Как это что? Любовь же меж ними зарождается.

– Любовь? – обмахнулась она от жары платочком, пот со лба утерла, а потом сказала решительно: – Я вон без любви замуж вышла, и ничего. А дела государства нашего требуют Византию нам в союзники приманить. С Константином породнимся да, может быть, сообща Дикое поле усмирим, печенегов от границ отвадим, хазарам не позволим на земли наши на восходе зариться. Хоть и одурачить меня василис хотел, когда войском своим бахвалился, однако чую я, что сила у Византии есть. И сила немалая.

– Ну, пока Константин сам у тебя воинов просит, – сказал я.

– Ты же сам видишь, – продолжила Ольга, будто не заметив моих слов, – как здесь все устроено. Как искусны мастера греческие. Мудрость древняя на этой земле живет. Учиться Руси у греков нужно. Народу лучше будет, коли в землю нашу вместе с Варварой знания и умение придут…