Боярин - [12]

— Ну что ж, послушаем теперь ночного гостя, — заявил Петр, и Федор пинком в спину толкнул стоящего на коленях абрека.

Тот сначала отказывался отвечать на вопросы, но после того, как Федор завалил его на пол и несколько раз врезал ногой по больной руке, начал что-то говорить, что весьма трудно было разобрать из-за его частых всхлипываний и хрипов.

Тут-то до меня и дошло окончательно, что эти люди не играют. Ведь травмы допрашиваемому я наносил сам, и сомневаться в их достоверности не приходилось. То, как бил его по вывихнутому суставу Федор, не вызывало сомнений, что он делал это с целью причинить как можно более сильную боль. Я попал к маньякам? Откуда сразу столько много маньяков? О массовом психозе слышал. А вот о массовом маньякозе… Или как это назвать?

Тем временем Остап, так звали допрашиваемого, что-то рассказывал о том, что они засланы князем Бельским, дабы порешить Светлейшего Князя.

— Не мог Бельский самолично на такое пойти, — подскочил Петр. — Не мог! Не иначе, Голицыны, змеиное отродье, снова козни строят. Пользуются тем, что на царствии юная Ольга повенчана. Ох, доберусь я до столицы.

Он принялся быстро ходить по комнате от одной стены к другой. Остановился, посмотрел на меня, произнес:

— А не просто так я тебя, Дмитрий, в чистом поле подобрал. Божьим промыслом ты мне послан. Кабы не ты, так и зарезали бы меня нынче, аки порося.

Знал бы он того алканавта, чьим промыслом занесло меня в эти… в эту… в этот… Твою мать! Да куда же меня занесло? Если я не сплю, то все, что со мной происходит результат действия сэмового испарителя. Это, конечно, невероятно и похоже на бред, но ведь и испарение кролика тоже не обыденное происшествие, а оно произошло на моих глазах. Значит, я все-таки сел в кресло испарителя и подвергся разложению на эти, как их, на нуклоны. И теперь я появлюсь в реальной жизни через… Стоп. Если я сейчас разложен на эти мелкие частицы, то… Нифига не понимаю.

Тут ввалился Алексашка и начал вполголоса, однако достаточно громко, чтобы я слышал, докладывать Петру Александровичу. Оказывается, после моих слов о горбуне, он отправился вниз и с пристрастием допросил того. Выяснилось, что подосланные убийцы застращали мужика, держа нож у горла Ксении, дочери горбуна. Потому тот и не решился сообщить мне о них.

— Я наказал пока кинуть его в поруб, — закончил денщик.

— Да и черт с ним. Поутру выпусти, — отмахнулся Петр. Однако, подумав, добавил: — Но плетей всыпь.

Начали приходить с докладами бояре. Первыми явились братья Соболевы — Михаил и Никита, те самые бородачи-храпуны. Это с ними я, что ли, на руках боролся? Нифига не помню. Доложили, что в обозе все в порядке, все живы-здоровы, подняты на ноги и находятся при оружии. Следом зашел пожилой мужик, коего Петр Александрович звал Афанасием Никитичем, и рассказал, что ночные гости зарезали трех караульных — одного на крыльце и двоих в доме. Один из тех, что были в доме, вероятно, вопреки уставу, завалился спать под лестницей. Там его сонного и порешили. Вот значит, почему я видел всего одного солдата у дверей.

Кто-то заходил еще, кто-то уходил, о чем-то говорили, иногда задавали вопросы пленному, попутно угощая его тумаками. Я, поглощенный своими мыслями, словно отключился от происходящего. В моем сознании вдруг всплыли слова Сэма о том, что почти все подопытные крысы «возвращались». Почти… Почти! Значит, были те, которые не вернулись?! Не оказался ли я одной из таких не вернувшихся крыс? Почему я не придал значения этому «почти» раньше? Получается, что эти самые нуклоны, из которых состоит мое тело, собрались не там где надо? Или не тогда… А когда? Если это не ролевики и не маньяки, то получается, что я попал в прошлое, причем, в весьма не близкое прошлое. А может, я еще вернусь домой? Может, Сэмов испаритель не разбирает тела на нуклоны, а лишь отправляет их в другое время, а в нужный момент возвращает обратно? А может, я рано зарекся не пить? Может, надо напиться? Интересно, что я вчера начудил, кроме соревнований по армрестлингу? Почему этот длинный Светлейший Князь назвал меня ученым мужем? А ведь я и вправду ученый для ихнего времени с моими-то познаниями двадцать первого века. Кстати, а какое сейчас время? Какой век? Какой год?

— Дмитрий, ты куда направился? — слышу за спиной голос Петра Александровича и обнаруживаю себя выходящим из комнаты в коридор.

Оказывается лунатить можно не только во сне, но и в задумчивости. Куда я, в самом деле? Понимаю, что захотел пить и отправился к принесенному ковшику, причем сделал это автоматически, не отвлекаясь от размышлений. Не окликни меня князь, сходил бы попил, вернулся бы назад и не вспомнил бы об этом.

— Пить хочу. Горит после вчерашнего, — честно признаюсь, обернувшись к долговязому.

— Смотри, с утра не напейся. Мне с тобою с трезвым поговорить интерес имеется.

— Да я воды, — обещаю и выхожу в коридор. Мимо проходит широкоплечий мужик, тоже, небось, какой-нибудь боярин. Он мимоходом дружески мне подмигивает и хлопает по плечу. Похоже, у меня вчера появилось много новых знакомых. Вот только я почти никого не помню. И ничего.