Ботус Окцитанус, или Восьмиглазый скорпион - [88]

Шрифт
Интервал

Дело оказалось вовсе не таким трудным, но случайно никто другой не занялся его расследованием. Молодой сыщик сам, без посторонней помощи, добрался до убийцы, задержал его и доставил в полицейское управление. Вот он, наконец, — шкипер по имени Йоханнес Скэр, который застрелил осенью в Атлантическом океане на борту катера «Анна» двух человек, а затем бросил их трупы в воду.

— А что, пришел уже сержант… или как его там зовут? — спросил Окцитанус у одной из «весталок» в большой канцелярии.

— Сержант полиции Боллевин. Да. Он ждет в приемной уже десять минут, — ответила дама.

— Хорошо. Пусть подождет еще десять, а потом проводите его ко мне, — распорядился директор полиции. Посмотрев на ручные часы, он откинулся на спинку бронзового кресла и во второй раз начал читать американские рассказы в «Специальном листке».

Счастливый сержант ждал с огромным волнением. Каждый сыщик должен проявлять терпение в своей однообразной работе. Когда же дело касается выдвижения по службе и оказания ему почестей, то он имеет полное право нервничать, если ему приходится ждать. С той самой поры, когда он еще ребенком ждал, скоро ли зажгут рождественскую елку, ни разу еще время не тянулось так томительно долго, как сейчас.

— Пожалуйста! — довольно холодно объявила наконец «весталка».

Неуверенно, с бьющимся сердцем прошел сержант Боллевин через средний храм. Два секретаря и вторая «весталка» неодобрительно посмотрели на него. И вот открылась дверь в святая святых «Ярда», и сыщик предстал перед Окцитанусом, восседающим в бронзовом кресле.

— Сержант Боллевин? — спросил директор полиции, растягивая слова и глядя в лист бумаги.

— Так точно! — ответил сержант и стукнул каблуками.

— Я удивляюсь вам!

Сыщик с непонимающим видом стоял навытяжку.

— Вы слышите? — сказал Окцитанус. — Я удивляюсь вам.

— Так точно! — ответил сержант.

— Ваше поведение удивительно.

— Так точно.

— Я не одобряю вашего поведения. Вы понимаете это?

— Так точно.

— Как вы думаете, кто вы такой?

Сыщик не знал, что ему ответить. Весь красный, он неподвижно стоял на мозаичном полу, как раз на одной из восьми больших белых рук; казалось, что его перенесла сюда всесильная рука закона, он чувствовал себя, как Дюймовочка в руке великана, а недремлющее око закона мрачно косилось на него, словно глаз осьминога.

— Я вас спрашиваю: как вы думаете, кто вы такой? — строгим голосом повторил свой вопрос Окцитанус. — Может быть, вы соблаговолите ответить?

— Я думаю… я ничего не думаю, — заикаясь, пробормотал сыщик. Все перед ним закружилось: восемь рук и глаза, звезды и двойные топоры. Стоя по-прежнему вытянувшись на руке закона, он почувствовал, что у него подкашиваются ноги.

— Ах вот как, не думаете? Но было бы желательно, чтобы вы имели какое-то представление о характере своих обязанностей. Вы не начальник полиции! И не начальник отделения убийств! Вы не руководитель комиссии по расследованию убийств! И не вам, господин Боллевин, решать, каким путем должно идти расследование. Не вы решаете, кому нужно предъявить обвинение и кого арестовать. Вы не генеральный прокурор, не обвинитель или полицейский адвокат, и вы никогда ими не станете. Вы подчиненный служащий, сержант полиции, хотя сомневаюсь, чтобы вы и в дальнейшем могли работать в этом же чине. Временно вас переведут на другую работу, пока не будет решен вопрос, не следует ли понизить вас в должности!

«Быть может, мне это снится, — подумал сержант. — Конечно, я вижу сон. Скорее бы только проснуться!»

— Вы, не имея на то оснований, дерзко вторглись в чужую область работы и тем самым помешали раскрытию серьезного дела!

— Я нашел убийцу, — робко сообщил сыщик.

— Сознательно или несознательно вы помешали раскрытию преступления, если не сказать, что сделали это невозможным!

— Я задержал убийцу. Он сидит здесь в одной из камер, — в отчаянии проговорил сыщик.

— Вы, по-видимому, считаете возможным все время противоречить мне! — повысив голос, сказал Окцитанус. — Вы думаете, что обладаете большим опытом и лучше разбираетесь во всем, чем ваши начальники! Вы упорно стремитесь обучать меня методам и приемам работы. Неужели вы рассчитываете, что такое упрямство может улучшить ваше положение?

— Разве я нанес делу вред, найдя преступника? — осмелился спросить сыщик.

— Вы нанесли вред делу! Вы саботировали дело! Вы запутали дело! — проревел директор полиции. — Вы проявили упрямство, вели себя не по-товарищески, некорректно, не по-полицейски! Понимаете, что я говорю?

— Да, — ответил сержант.

— Согласны на получение выговора?

— Да, — сказал сыщик.

— Ну так вот! — заявил директор полиции и, вынув лист бумаги, громким голосом прочел длинный и строгий приказ о выговоре.

У дверей подслушивали два секретаря и две «весталки». Сержант Боллевин выслушал выговор, стоя навытяжку. На глазах у него показались слезы.

— Можете идти! — объявил директор полиции. — Потом вам сообщат, на какую работу вы будете переведены. Возможно, в один из полицейских участков.

— Слушаюсь, — сказал сыщик.

— Можете идти.

Сыщик повернулся кругом и, сойдя с руки на мозаичном полу, зашагал по другим рисункам к выходу. Секретари и «весталки» смотрели на него с отвращением.


Еще от автора Ханс Шерфиг
Замок Фрюденхольм

«Замок Фрюденхольм» открывает новую и очень интересную страницу в творчестве Шерфига. Впервые за многие годы литературной деятельности писатель обратился к исторической хронике. Книга посвящена самому тяжелому и трудному периоду в истории Дании — «пяти проклятым годам» гитлеровской оккупации.



Пруд

Каждый день, в любую погоду пожилой человек в очках прогуливается около маленького пруда неподалеку от его дома. Подолгу стоит у воды, иногда вылавливает кого-нибудь из жителей пруда, помещает в аквариум или кладет под микроскоп… И так из месяца в месяц, из года в год. Умело приправив свои собственные наблюдения сведениями из научной литературы, известный датский писатель Ханс Шерфиг написал эту небольшую, но добрую и мудрую книгу, понятную и интересную каждому.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.