— Полчетвертинки? Это на четыре-то персоны? — удивился Йонас.
— Я право не знаю… — сказал Факс.
Адвокат Гуль порылся в одном из внутренних карманов и снова извлек оттуда две десятикронные кредитки — вытаскивать бумажник в присутствии полицейских он не любил.
— А кто-нибудь знает, где можно достать подобные вещи? — спросил он.
— Факс займется этим, — сказал Йонас. — А ну-ка, сбегай наверх!
— Теперь твоя очередь! — возразил Факс.
— О'кей, сейчас я все устрою, — согласился Йонас и с поразительной ловкостью выхватил деньги. — Кто еще хочет есть?
— Боже упаси! — сказал адвокат Гуль.
Сержант уголовной полиции Йонас взял свой огромный портфель, в котором за долгие годы службы перебывало множество самых разнообразных вещей, и скрылся в одном из темных коридоров. Адвокат нашел на письменном столе непочатую бутылку пива и открыл ее ножом для разрезания бумаг. По мере того как он пил, лицо его все больше краснело. Это был светлый блондин с холеной внешностью и настолько прогрессивно мыслящий, что пил прямо из бутылки. Он без всякого стеснения накачивал себя пивом, приговаривая:
— Это успокаивает!
Карелиус тоже пил из бутылки, из которой все время капало, и вытирал галстук носовым платком.
— Хоть бы кто-нибудь толком объяснил мне, что случилось! — вздохнул адвокат.
— Я заблудился, — сказал Карелиус.
— Этот бедняга долго бродил по всему зданию, — сообщил Факс. — Но потом наткнулся на нас.
— Да, слава богу! — подтвердил лектор.
— Это великолепно! — воскликнул Гуль. — Ничего не понимаю. Что случилось? Почему вы бродили?
— Они увели от меня комиссара полиции Помпье! Пришли два полицейских и взяли его. «Вы арестованы!» — заявили они ему. А потом был еще страшный американец, который сказал: «Get out of here!» У него в руках был револьвер, а на галстуке лошадь.
— Прекрасно! — восхитился адвокат. — Прекрасно! Вероятно, это был «Кожаный чулок»!
— Но ничего кожаного на нем не было.
— Зато была лошадь!
— На галстуке, — пояснил лектор. — Лошадь только на галстуке.
— «Дайте мне коня лихого, дайте мне мое лассо» — запел адвокат.
— А где же был тот человек? — поинтересовался Факс.
— Я встретил его в одном из коридоров, — ответил Карелиус.
— Что за черт! Значит, ты попал в секретный коридор, — изумился Факс.
— Какой это коридор? — спросил адвокат суда средней инстанции.
— Господин учитель был в «коридоре разведки». Он наткнулся на CIA.
— Передай мне вон ту бутылку и расскажи, что такое CIA? — попросил Гуль.
— Central Intelligence Agency, — ответил сержант уголовной полиции.
— «На все ведь наплевать тому, кто знает языки!» — пропел адвокат.
Вернулся Йонас, он принес в портфеле пива и водки, а на тарелке — четыре длинные светлорозовые сосиски с горячим скользким картофелем. — Пожалуйста, сударь! — сказал он, держа тарелку перед Карелиусом. — Это сосиски фабрики Каульман, лошадки умерли естественной смертью!
— Сосиски фабрики Каульман — объеденье! — заявил Факс.
— А вот и рюмки, — добавил Йонас. — Я обо всем подумал. Не пить же нам водку из бутылки.
— Великолепно! — произнес адвокат.
Лектор Карелиус вонзил зубы в мягкую сосиску и нашел ее превосходной, тем временем Йонас уверенной рукой разливал водку. Когда полицейский подошел к адвокату Гулю, тот крепче прижал свой бумажник: доверия к чинам полиции он не питал.
— Теперь лучше, — сказал адвокат. — Водка проясняет мозги! Когда я сюда пришел, у меня в голове был туман, а сейчас голова ясная, как стеклышко!
И он запел высоким голосом, хотя легкая икота изредка прерывала его пение:
Раскройтесь сердце, душа и ум!
Не бури близкой это шум,
То сам господь в нас говорит,
Святым огнем душа горит.
«Да» и «аминь» — вот тот залог,
Что людям дал всевышний бог.
— А кто из вас будет так любезен передать мне бутылочку пива? — спросил адвокат. Он вообще очень любил петь, и всякий раз, как напивался пьяным, он вспоминал о псалмах, этом кладезе премудрости, приобретенном им в школьные годы.
— Какая благодать быть ясным, как стеклышко! — умилился Йонас.
— Я тоже чувствую, что в голове у меня проясняется, — заметил лектор Карелиус, жуя сосиску. — Я вижу все гораздо яснее. У меня как будто создается ясное представление…
— Кристально ясное, — поправил его защитник.
— Я одобряю, что такого человека, как Помпье, посадили! — продолжал лектор Карелиус. — Оказывается, можно даже допустить ошибку; важно, что люди не боятся признавать свои ошибки и исправлять их, это признак силы. Когда с грядок вырывают с корнем такое вредное растение, как Помпье, это доказывает, что наша демократия еще сильна!
Адвокат Гуль снова запел:
Благодать на нас спустилась,
Ум и сердце просветились.
И языки святого пламени
Нас осенили, словно знаменем…
— Ну, еще одну рюмочку, господин учитель! Тогда у тебя совсем прояснится в голове! — предложил сержант Факс.
— Просто удивительно, — восхищался Карелиус. — Совершенно верно, проясняется. Все теперь отчетливо видно.
— Неприлично, весьма неприлично, что этот самый Помпье устраивает допрос в мое отсутствие! Это сплошное неприличие! Я протестую! — сказал адвокат и с грозным видом оглянулся вокруг. — Я не согласен! Нет, ни за что!
— Надо здраво взглянуть на дело, — заметил Карелиус. — Он уже понес заслуженное наказание. Его посадили в тюрьму.
