Босс и беременный торс - [5]

Когда с пламенными речами было закончено, собравшиеся приступили к поеданию и выпиванию всего, что было на столе. Я, как и Ульяна, не горела желанием набивать желудок, пока предлагали халявную еду. Нехотя тыкала вилкой к кусок красной рыбы и думала, когда же этот чертов телефон перестанет пиликать. Наверное, это и толкнуло меня на принятие горячительного. Я прокручивала в голове варианты избавления от бывшего супруга. Размышляла над тем, чем Виктория была лучше меня. Неужели все на самом деле упиралось в мою неспособность забеременеть? Если так, то, получается, никакой любви с его стороны и не было?

— Елизавета Викторовна, — обратился ко мне сидящий напротив Сергей, аналитик из соседнего отдела. — Как вы думаете…

После нескольких рюмок коньяка думалось не очень. Пить я не умела и дойти до кондиции, почти не заедая алкоголь было для меня делом пары минут. Мне бы остановиться, пока еще мозги не отключились окончательно, но чем дольше я сидела за столом и выслушивала стенания аналитика, тем более паршиво на душе становилось. Единственным способом немного заглушить страдания был, собственно, коньяк. И вот уже рыба в рот не лезет, а организм требует еще градуса.

Кто-то коснулся моего плеча. Не обратила внимания. Даже голову поворачивать не стала. Отмахнулась и потянулась рукой за початой бутылкой. Никто не смотрел на меня. Всем и так было весело. Сегодня вечером я не одна решила спустить все на тормоза и как следует оторваться, на время забывая о ноющей в районе сердца боли. Нет, любви к Павлу уже не было. Она разбилась на мелкие осколки, когда я увидела то злосчастное видео от анонима. Как бы узнать, кто это такой доброжелатель? Зачем решил открыть мне глаза на правду? И что теперь мне с этой правдой делать? Решился бы Бывший Козел на развод, если бы я продолжала находиться в неведении? Или потом его решение стало для меня сюрпризом?

Я почувствовала, как мое предплечье сжимают чужие пальцы. Попыталась высвободиться, осторожно, чтобы никто не заинтересовался моими брыканиями. Не получилось. Пришлось встать, повернуться к тому, что так настойчиво хотел, чтобы я вышла из-за стола, но перед глазами все плыло. Меня повело в сторону и, если бы неузнанный мной в таком состоянии мужчина (это я понять смогла), упала бы на пол. Вот остальные бы потом пообсуждали, как начальница одного из отделов, выпив всего ничего, пришла в негодность и возжелала прилечь на полу.

— В чем дело? — идя следом за своим конвоиром, спросила. Язык, кстати, не заплетался. Странная реакция организма. Думала, и два слова связать не смогу. Чего там… и одно с трудом выговорю.

— Пьянство, Елизавета Викторовна, — ответили мне смутно знакомым голосом, — до добра не доводит. Вы еле держитесь на ногах. Вам следует уехать домой…

Домой… да, это бы было просто замечательно. Сумочка при мне, пальто на первом этаже в раздевалке висит. Спасибо руководству, заботится о сотрудниках. Иначе пришлось бы ползти до кабинета.

Споткнулась и машинально схватилась свободной рукой за рукав мужского пиджака. Сама не знаю, как так получилось, но уже через пару мгновений я обвивала своего незнакомца за шею и целовала в мягкие губы. Или он меня целовал, а я отвечала…

Мы, не прерывая поцелуя, куда-то зашли. Послышался стук двери. После этого у кого-то сорвало крышу. То ли у меня, то ли у того, кто самым бессовестным образом заскользил ладонями по моем ногам, медленно задирая таким образом юбку. Почему я не оттолкнула его? Почему позволила проделывать с собой такое? Не стесняясь, раскрылась перед незнакомцем, образ которого то становился более четким, то начинал расплываться настолько, что я видела перед собой лишь смазанное пятно. Он касался своими губами моей шеи, оголенного плеча (И когда я успела избавиться от пиджака?). Касался везде, где хотел.

Голова кружилась. Я сама потянулась руками к ремню на брюках и стала расстегивать его. Медленно, неуклюже, потому что руки все никак не слушались. И все это приходилось проделывать в перерывах между поцелуями, которые все больше и больше распаляли и раскрепощали. Приподняв под бедра, меня усадили на стол. Не церемонясь, мужчина раздвинул мои ноги и устроился между ними. Расстегнул блузку, поспешно стянул ее с меня вместе с пиджаком, затем приступил к застежкам на бюстгальтере. Что-то во мне возмутилось такой наглости. Но вместе с этим чувством появилось еще одно. Я желала близости. Боялась ее, какой-то частью сознания понимая, что допускаю ошибку. Я ведь даже не могу запомнить его лицо. Так сильно в голову ударил алкоголь.

Мозг окончательно отключился, когда он, избавив меня от верхней части нижнего белья, перешел к изучению, собственно, нижней части. Он торопился. Кажется, порвал мои колготки, далее, не церемонясь, привел в негодность единственную преграду, что осталась между нами. Потом я почувствовала его в себе и, кажется, застонала, с силой впиваясь ногтями в уже его оголенные плечи. Он начал двигаться во мне, быстро, нетерпеливо. И я поощряла его действия, целуя скулы, шею, подбородок. Покусывая тонкую кожу от наслаждения, что дарила мне эта близость.