Босс и беременный торс - [11]

— Пойдем, посмотрим, что они нам предложат. Потом подумает, что делать. В любом случае, последнее слово будет за главным.

— Так-то да, — проворчала, отодвигая от себя документы подальше и нервно начиная крутить в руках карандаш, которым делала на бумаге пометки. — Но с какой стати он решил идти на мировую? Наши фирмы лет десять конкурируют.

— Всему приходит конец. Возможно, нынешнее положение дел не устраивает Николая Кирилловича, — сказав это, мужчина отстранился от двери и, распахнув ее, кивнул на выход. — Пошли, поедим. Час уже.

Еда в этот день казалась не вкусной. И так напоминала отходы, а тут просто невозможно какая гадость. Но я давилась, ела, потому что желудок требовал, чтобы его покормили. Ему, в отличие от хозяйки, было все равно, что переваривать, если он в состоянии это переварить.

— Ты бледная какая-то, — нахмурился помощник, ковыряясь вилкой в плове.

— Что-то случилось? — а это спросила Ульяна. Она частенько ходила в Вовой обедать. На работе уже слухи пошли, что они вместе. Только я знала, что их особо ничего и не связывает. У бедной Ули другой кавалер имеется. Настырный, наглый и самоуверенный.

— Я больше никогда не буду пить, — вспоминая свое жуткое похмелье, поморщилась. Нет, не могу больше себя мучить. Еда поперек горла встает.

— Попей тогда, — девушка пододвинула ко мне поближе чай с лимоном.

Подстывший напиток на удивление зашел. Выпила его сразу, залпом, а после начала со смаком потощать дольку лимона, которая плавала в стакане.

— Что такое? — не понимая, с чего на меня так настороженно смотрят, проговорила я, резко переставая жевать. Кислота растекалась во рту и мне хотелось продолжить жевательный процесс, но вот лица моих сотрудников настораживали.

— Это лимон, — пролепетала Ульяна.

— И что? — пожав плечами, вопросила.

— Кислый, — продолжила говорить загадками девушка.

— Я знаю, — спокойно откликнулась и снова приступила к жеванию.

— Ты точно в норме? — Владимир тоже выглядел крайне обеспокоенным.

Как ему сказать, чтобы не выдать себя с головой? Само собой, я не была в норме. Мягко говоря, после бурной пятницы ощущение паршивости не покидало ни на секунду. Павел только за первую половину дня два раза напомнил о себе. И о моей машинке. Это он еще не в курсе, что в ближайшее время я снова переступлю порог фирмы, в которой он работает. Переступлю и… Черт знает, что будет потом. Убью его, наверное.

Остаток дня прошел напряженно. Меня все раздражало, выводило из себя и вообще, я была готова лезть на стену, рыть подземный тоннель или, на худой конец, прятаться под стол, лишь бы от меня все отстали.

Всю неделю я была дерганой и злющей. Да такой злющей, что Вовка стал реже ко мне заглядывать. Дескать, не хотел отвлекать начальницу от работы. Ага, отвлекать. Просто струсил, решив не попадаться под горячую руку. А я мечтала запустить в кого-нибудь чем-нибудь тяжелым. Списывая такую нервозность на предстоящий поход к конкурентам, я первые недели не замечала изменений, происходящих во мне. В обеденное время меня начала мучить сонливость, в кабинете постоянно было душно, а духи главного вызывали теперь не только рвотные позывы, как раньше, но и желание застрелиться на месте.

Три недели после «радостной» новости о том, что я удостоена чести представлять нашу фирму у конкурентов, пролетели, как один день. Вроде только проснулась, позавтракала, поехала на работу и… прошло двадцать три дня, если быть совсем уж точной. И вот через еще два дня, у нас назначена встреча. Колобок за это время частенько вызывал меня к себе и инструктировал, что лучше сказать, где желательно умолчать. Как по мне, лучшим вариантом было бы туда вообще не ходить. Владимир тоже присутствовал при инструктажах и подбадривал, как мог. А для бодрости духа мне было достаточно шоколадки и теплой улыбки. Последнюю я и раньше-то редко видела, а уж после развода… Оказалось, что окружают меня далеко не добрые и светлые люди, а наглые, корыстные пауки, целью которых являлось достать до печенки.

И вот сижу я такая за круглым столом в кабинете начальника, кладу незаметно от него в рот квадратик шоколадки, смакую, жалея, что нельзя налить себе обжигающего чая и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Причем не такая, как раньше, легко контролируемая. Характер этой был другим. Меня сначала бросило в холод, потом стало резко жарко. Потом по спине опять побежал холодок. Шоколадка запросилась обратно.

— Можно я выйду? — попросилась на выход, осознавая, что еще немного и придется вызывать уборщицу. Опозориться перед Колобком было не так страшно, как перед Владимиром. Почему-то его мнение мне было важнее.

— Подождите, Елизавета Викторовна, я не закончил, — не замечая моего убитого состояния, проворчал босс.

Че-о-о-о-орт, еще немного и все, содержимое моего желудка будет красоваться прямо на столе. И частично на ком-нибудь из тех, кто через пару дней будет иметь честь (но не иметь в прямом смысле этого слова) познакомиться с главным конкурентов. И с моим бывшим, если уж совсем не повезет. Этот точно не будет лебезить и попытается смешать нас с грязью. Признаю, я была косвенно в этом виновата. Если нежелание отдавать свою машину можно посчитать за вину.