Боснийская спираль (Они всегда возвращаются) - [56]

— Вернулся? — буркнул он, поднимая голову от верстки. — В твои годы, парень, надо работать круглые сутки. Слово «отпуск» придумано для стариков вроде меня.

Еще не было девяти, а первую рюмку главред старался выпивать не раньше полудня. Зная это, никто не совался к нему в кабинет до половины первого. Но Саша был уверен, что, увидев его материал, старик забудет даже о бутылке. Не говоря ни слова, он положил свои листочки на редакторский стол, прямо поверх верстки. Главный изумленно поднял кустистые седые брови:

— Надеюсь, то, что ты принес, стоит твоей наглости…

Саша молча кивнул, преисполненный величием текущего исторического момента. Старик начал читать. На второй страничке он постучал по столу, как по стойке бара, и сказал, не отрывая глаз от статьи:

— Налей мне. Полную.

Саша, улыбаясь, подошел к шкафчику, где, как все знали, главный держал свои «сердечные капли», и налил полстаканчика виски.

— Соды не надо, — добавил старик, продолжая читать. Саша долил виски до края и принес редактору.

Дочитав, главный выпил виски залпом, как воду, и помолчал, барабаня пальцами по столешнице.

— Кому еще ты это успел показать? — спросил он наконец.

— Никому, — гордо ответил Саша. — Сразу принес к вам.

— Это делает тебя чуть более живым — сказал старик и покрутил головой. — Хотя людей мертвее мне лично приходилось видеть только в гробу. Ну почему ты такой идиот, Саша? Ты когда-нибудь слышал фамилию Карамустафич?

— Конечно… А при чем тут?.. — на середине вопроса Саша замолчал и прикусил губу.

Алия Карамустафич был сильным человеком в городе. Слухи приписывали ему несметные богатства и неограниченные возможности. В качестве источников его взошедшего, как на дрожжах, капитала называли контрабанду и международную торговлю оружием. На последних республиканских выборах Карамустафич финансировал одновременно обе соперничавшие друг с другом партии. В итоге он стал министром внутренней безопасности, хотя наверняка мог бы получить любой пост — по желанию, вплоть до главы правительства.

— При чем тут — что? — очень тихо, но внятно прошипел старик. — Ты что, не знаешь, что ему принадлежит половина этого города? Если уже не весь? И эта газета, между прочим, — тоже. Он платит тебе зарплату, Саша, он, Карамустафич! И склад, который ты описываешь здесь своим ученическим слогом, тоже принадлежит ему. Это тебе, дураку, понятно? И полиция — тоже. Раньше он просто давал им взятки, теперь он дает им оклады, продвигает по службе, увольняет, берет на работу — он теперь министр, глупая твоя башка!

Главный взял со стола сашины листочки и потряс ими в воздухе.

— Как ты мог хоть на секунду предположить, что такой репортаж может появиться здесь? Здесь — я имею в виду не только в этом журнале — в этом проклятом городе, в этой чертовой стране… на этой гребаной планете, прах тебя побери!

Саша потрясенно молчал. Теперь ему стали понятны причины беспечности мафиозных боссов. Им и в самом деле нечего было опасаться. Главный встал, ожесточенно оттолкнув стул, и налил себе еще. Виски в початой бутылке кончился на середине стакана, и этот факт добавил старику раздражения.

— Прах тебя побери! — повторил он. — Отца твоего, вот кого жалко… не тебя, дурака!

Походив по комнате, он послал Сашу в лавку за новой бутылкой и взялся за телефон. К моменту, когда незадачливый претендент на мировую репортерскую славу вернулся, план спасения был в общих чертах готов. Вечером того же дня Саша уже сидел в самолете. Он направлялся в Россию, в город Волгоград, транзитом через Москву. Все пленки и отпечатки главред сжег собственноручно, та же участь постигла и ни в чем не повинный диск сашиного компьютера — на всякий случай.

В Волгограде жили отцовские родственники — там предполагалось пересидеть несколько месяцев в расчете на то, что люди Карамустафича не станут чересчур упорствовать в поисках своего неожиданно пропавшего работника. В конце концов, они чувствовали себя слишком уверенно, чтобы долго беспокоиться о такой мелочи.

Сашин дед происходил из донских казаков. Попав на Балканы в конце Гражданской войны, он вовремя отстал от основной массы разбитой армии Врангеля, женился и, удачно войдя в сербскую крестьянскую семью, осел на новом месте, занимаясь привычной рукам землепашной работой. Во время большой войны волею счастливого случая он оказался на правильной стороне, примкнув к партизанам Тито, а не к четникам или к пронемецкой Русской освободительной армии генерала Власова, как это сделали большинство его прежних сослуживцев по Донскому казачьему корпусу. По этой причине они полегли под огнем советских расстрельных пулеметов в мае 45-го, а он не только выжил, но и занял приличный партийный пост в послевоенной титовской Югославии. Маршал обычно не забывал своих боевых товарищей.

Так вот и получилось, что дед выбился из сельской грязи в партийные князи…

— А стоило ли? — спрашивал себя Саша, уныло глядя в иллюминатор аэрофлотовского Ту-154 на клубящиеся внизу ватные облака. — Не лез бы он в боссы — сидел бы я сейчас спокойненько где-нибудь в деревенском хлеву, дергал бы корову за титьки без всех этих проблем. Что я теперь буду делать в этом дурацком чужом городе? Умирать от скуки?