Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза» - [162]

«Сам Жуков события в Монголии описывает так: «…Из доклада было ясно, что командование корпуса истинной обстановки не знает… Оказалось, что никто из командования корпусом, кроме полкового комиссара М.С. Никишева, в районе событий не был» [65, с. 33–34].

Сразу же заитересовало это троеточие в приведенной цитате. Уже достаточно изучив стиль Виктора Богдановича, можно предположить, что в этом месте он выбросил какой-то неустраивающий его кусок. Обратившись к первоисточнику, находим выброшенный эпизод. Суворов с первых строк пытается изобразить дело так, якобы заевшийся барчук Жуков, только-только прибывший из Москвы, начинает третировать умниц-командиров 57-го стрелкового корпуса по пустякам (хотя сразу же напрашивается вопрос — почему по состоянию на 5 июня 1939 года обстановка все еще «недостаточно изучена», ведь бои идут с конца мая, а японцы пребывают вовсе не у границы, а уже в пределах МНР). Вот отрывок жуковских воспоминаний, выброшенный Суворовым:

«Я спросил Н.В. Фекленко, как он считает, можно ли за 120 километров от поля боя управлять войсками (штаб 57-го оск расположился в Тамцак-Булак. — С.З.).

— Сидим мы здесь, конечно, далековато, — ответил он, — но у нас район событий не подготовлен в оперативном отношении. Впереди нет ни одного километра телефонно-телеграфных линий, нет подготовленного командного пункта, посадочных площадок.

— А что делается для того, чтобы все это было?

— Думаем послать за лесоматериалами и приступить к оборудованию КП» [27, с. 165].

Понятно, зачем удален этот фрагмент. Фекленко, в реальности, на посту командующего стрелковым корпусом выглядел малоубедительно, отсюда и поражения.

«Итак, Жуков и комиссар Никишев поехали вдвоем на передний край. Возвратившись на командный пункт и посоветовавшись с командованием корпуса, мы послали донесение наркому обороны. В нем кратко излагался план действий совестко-монгольских войск… На следующий день был получен ответ» [66, с. 34].

И вновь обратимся к Жукову: «В нем кратко излагался план действий советско-монгольских войск: прочно удерживать плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и одновременно подготовить контрудар из глубины» [27, с. 165–166].

Зачем удален этот эпизод, тоже понятно. Позже Виктор Богданович будет доказывать (не приведя ни единого факта), что план разгрома японской 6-й армии в августе 1939 года был на самом деле придуман не Жуковым, а то ли Генштабом в Москве, то ли свежеиспеченным начальником штаба 1-й армейской группы М.А. Богдановым. Поэтому свидетельство Жукова о том, что решение о подготовке к наступательной операции было принято еще в первое посещение передовой в начале июня 1939 года, выброшено.

«Жуков потребовал срочно усилить группировку советских войск. Ее усилили. Жуков потребовал прислать лучших летчиков-истребителей, которые только были в Советском Союзе. Летчиков прислали… 15 июля 1939 года 57-й особый корпус Жукова был развернут в 1-ю армейскую группу. Армейская группа — это нечто среднее между корпусом и полнокровной общевойсковой армией. 31 июля 1939 года Жукову было присвоено воинское звание комкор» [65, с. 34–35].

Автор представляет дело так, будто бы Жуков и так имел достаточно сил (именно поэтому он не называет истинной численности 57-го ск, а начинает ликбез о том, какой грозной боевой единицей является стрелковый корпус), но требует себе все больше и больше. На самом деле мы уже видели, что в первое же посещение передовой Жуков и Никишев справедливо отметили, что имеющимися силами пресечь действия японцев будет невозможно, поэтому и запросили подкрепления. А что дело обстояло именно так, а не иначе, можно убедиться, сравнив силы сторон к началу июня 1939 года.

Против 38 тысяч японцев, 310 орудий, 135 танков и 225 самолетов объединенная группировка советско-монгольских войск (до преобразования в 1-ю армейскую группу) имела всего 12,5 тысячи штыков и сабель, 109 орудий, 186 танков, 266 бронемашин и 82 самолета.

В период августовского наступления советских войск 6-й армии генерала О. Риппо (75 тысяч человек, 500 орудий, 182 танка, свыше 300 самолетов) будет противостоять так называемая 1-я армейская группа в 57 тысяч человек, при 498 танках, 385 бронемашинах, 542 орудиях и минометах и 515 самолетах.

«Понимая всю сложность обстановки, я обратился к наркому обороны с просьбой усилить наши авиационные части, а также выдвинуть к району боевых действий не менее трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады и значительно укрепить артиллерию, без чего, по нашему мнению, нельзя было добиться победы.

Через день было получено сообщение Генштаба о том, что наши предложения приняты. К нам направлялась дополнительная авиация, кроме того, группа летчиков в составе двадцати одного Героя Советского Союза во главе с прославленным Я.В. Смушкевичем, которого я хорошо знал по Белорусскому военному округу» [27, с. 166].

Блестящие победы советской авиации над японской армейской в небе над Халхин-Голом — это, конечно же, байки, в данной ситуации важно другое — лучших пилотов Жукову прислала Москва, а не он сам себе выпросил.

«Весь июнь, июль, первая половина августа — жестокие бои советских и японских войск на земле и в воздухе. Бои идут с переменным успехом. Интенсивность боев нарастает. Конфликт принимает затяжной характер… И вдруг ранним утром 20 августа…» [65, с. 35].