Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза» - [116]

Политические репрессии 1930-х заслонили собой факт осуществления Сталиным прямого геноцида в отношении больших и малых народов, населяющих необъятные просторы Союза.

Сам термин «репрессии» завуалировал все происходящее в стране с конца 1920-х по начало 1940-х годов. Ибо политические процессы наподобие шахтинского, «промпартии», чистки РККА не имеют ничего общего с постоянными массовыми убийствами и арестами гражданского населения на Украине, в Белоруссии, на Кавказе и Средней Азии, а позднее — и в Прибалтике с Бессарабией. Чуть ли не каждую ночь «воронки» курсировали не только по улицам городов, но и по сельским дорогам, увозя в неизвестность жителей любых населенных пунктов.

Не обладая полной картиной происходившего на территории других республик, краев и областей, ограничимся в качестве примера только родной «синеокой». Белорусов стреляли из месяца в месяц, из года в год, причем не только в Куропатах, но и в десятках других, менее известных мест на территории республики, как, например, несохранившееся кладбище скота в Степянке (ныне один из микрорайонов белорусской столицы).

Позже заключенных стали вывозить в центральные районы России (очевидно, подальше от любопытных глаз) в специализированные тюрьмы. Эти тюрьмы тюрьмами в действительности не являлись, ибо доставлявшиеся туда подлежали расстрелу в течение ближайших нескольких суток без всякого подобия даже суда и следствия. Там же их и зарывали.

«Массовые расстрелы начались здесь (поселок Колпашево, Нарымского округа. — С.З.) во второй половине тридцатых, когда в местном НКВД стали фабриковаться бредовые, фантастические дела, вроде дела «повстанческого центра», который якобы тайно сформирован ссыльными, готовился к походу на Томск и ждал только сигнала, чтобы нанести сокрушительный удар по Советской власти. Во время проведения массовой акции по «изъятию врагов народа» в октябре 1937 года с низовьев Оби в Нарым-ский окротдел на двух баржах доставили арестованных из Александровского, Каргасокского, Парабельского, Колпашевского районов. Баржи были поставлены на якоря посредине реки, откуда арестованные доставлялись лодками в Колпашево.

Меринов Б.Е., бывший оперуполномоченный колпашевского НКВД:

«Здание КПЗ состояло из 6 камер. Новосибирск утверждал, кого расстреливать. Обычно в первую очередь убирали тех, кого пригнали из Центральных районов Белоруссии, особенно в 1939 году. Обратно никого не уводили. Хоронили расстрелянных во дворе КПЗ. Ям было три. В конце хоронили там, где расстреливали, — в камерах».

Здание окротдела НКВД, со слов очевидцев событий, находилось в 30–40 метрах от берега Оби, окруженное примерно трехметровым забором по периметру 150x150 метров. Недалеко находилось здание тюрьмы, состоящее из шести камер. Здесь содержались арестованные и приговоренные к расстрелу. Здесь же в одной из камер приводились в исполнение приговоры «двоек», «троек» и Особого совещания.

В тюрьму обычно прибывали этапы по 40–50 человек. После приведения приговоров в исполнение трупы присыпались известью (чтобы лишний раз не закапывать до прибытия очередной партии) в ямах, вырытых во дворе. Впоследствии, когда поток осужденных резко увеличился, расстрелянных стали закапывать под настилом камеры. Ямы с трупами, как гласила инструкция, сравнивались с землей и ничем не обозначались.

Большинство ни в чем не повинных граждан было расстреляно в Колпашево в период с 8 мая 1937 года по 4 мая 1943 года. По данным, полученным из материалов и документов прокуратуры Томской области и военного трибунала Сибирского военного округа, можно предположить, что здесь было уничтожено от 1 до 1,5 тысячи уроженцев Беларуси. Установить всех поименно не представляется возможным» («Сибирские Куропаты», Белорусская деловая газета, 19 августа 2005 года, № 60).

Точное количество жителей республики, подвергшихся репрессиям, скрывается до сих пор. Известно, что родственникам репрессированных граждан КГБ Республики Беларусь исправно выдает соответствующие справки, тем самым свидетельствуя о том, что информация о судьбе большей части арестованных граждан республики у них имеется. Вот только когда количество выданных справок по какому-либо населенному пункту начинаешь суммировать, выясняется, что число выданных свидетельств превышает официальные опубликованные данные того самого КГБ по тому же самому населенному пункту.

«Комитетчики» выдают справок на большее количество репрессированных граждан, нежели потом признают в официальных публикациях. Следовательно, реальный масштаб сталинского террора в республике наше родное ГБ знает, но по известным ему одному причинам сознательно скрывает до сих пор. Поэтому и точного количества репрессированных белорусов до сих пор нет, однако известно, что оно составляет несколько сот тысяч, что уже само по себе — подлинная катастрофа, ибо даже 100 тысяч человек для Белоруссии — это уже один процент населения.

«Архивные и неофициальные документы, воспоминания бывших заключенных, позволяют сделать вывод, что лишь на территории Западно-Сибирского края в 1930-е гг. только судебными органами было репрессировано не менее 45–50 тысяч уроженцев Беларуси. Каждые 8 из 10 осужденных были расстреляны; по минимуму — 5 лет — получили не более 2 % арестованных. Но отчеты, доклады и справки правоохранительных органов во многом были сфальсифицированы, а статистика, как правило, занижалась. К тому же большинство уроженцев Беларуси в 1930–1940 гг. были повторно привлечены к уголовной ответственности в местах отбытия наказания.