Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны - [13]

Щеглов потом многое запишет. Ряд неожиданных документов (листовки, чрезвычайные выпуски газет, воззвания противоборствующих политических группировок) приложит к донесению в Петербург. Не исключено, что именно в беседах на берегу Босфора он раскрыл авантюру британской разведслужбы, попытавшейся в 1913 г. через подставных лиц купить землю и построить секретную гавань на Босфоре. Не здесь ли родились его отчаянные призывы к русской дипломатии на Балканах — “не увлекаться идеей триумфальной победы”, “не ждать, что Балканы враз станут под русские знамена”, «помнить, что разлад “отцов и детей” особенно резко подмечен именно у славян», а потому русских на Балканах ждет в лучшем случае “слабая вспышка народного энтузиазма, тогда как интеллигенция в Болгарии, Румынии будет против России”. Следовательно, писал Щеглов, надо искать пути сближения со всеми странами региона, и в числе первых — с Турцией.

“Вздором и притом опаснейшим” для судеб всего региона и для России называл еще в 1913 г. русский разведчик навязчивую царскую идею о водружении российского флага над Проливами. Не в этом ли разгадка того, что в 1914 г. Щеглова убирают из Стамбула — сначала в Румынию, а затем и вовсе в далекую Скандинавию, в Стокгольм.

В охваченном военной истерией летом 1914 г. Петербурге холодным душем стала яркая и объективная оценка ситуации, прозвучавшая из стамбульского центра русской военно-морской разведки: “Русский Черноморский флот абсолютно не готов к военным действиям, а по скорости хода турецкие корабли превосходят русские на 2,5–3 узла”. Щеглов отмечал, что “турки раздражены неловким посредничеством России в войнах Турции с балканскими странами в 1912–1913 гг.”, когда Петербург своими миротворческими по духу, но неуклюжими и ничем не обеспеченными заявлениями не только не способствовал миру на Балканах, а скорее разжигал в противоборствующих сторонах неоправданные надежды и как следствие — вражду.

Наконец, еще с ноября 1913 г. Щеглов категорически высказывается против любой операции военно-морского флота в Дарданеллах. “Бесполезная трата сил  и человеческих жизней, — говорил он, — обойдется в 100 тысяч жертв”. Щеглов ошибался в цифрах. Предпринятая по настоянию Уинстона Черчилля (в то время Первого лорда Адмиралтейства Великобритании) бесславная для Антанты десантная операция в Дарданеллах в 1915 г. унесла более полумиллиона человек с обеих сторон.

Профессионал высокого класса, сообщавший, в частности, регулярно и подробно о датах заседаний и о повестке дня германо-турецкого Бюро по контршпионажу, работавшего в Стамбуле весной — летом 1914 г., А.Н. Щеглов сделал все возможное, чтобы Россия и Турция не столкнулись на полях сражений.

Вот как это было.

Весной 1914 г. стамбульские газеты деятельно обсуждали возможную поездку группы высокопоставленных деятелей младотурецкого режима в Петербург. Возглавить ее должен был Председатель Комитета, глава правящего младотурецкого триумвирата Талаат-паша, женатый, кстати, на русской женщине. Высокий уровень делегации поддерживался также за счет включения в ее состав военного министра и другого члена триумвирата — Энвер-паши. О них мы расскажем ниже.

Когда в Петербурге стало известно, что в Россию собирается “друг кайзера и главный агент Германии на Востоке”, как называли Энвер-пашу, объем и количество шифротелеграмм между Петербургом и Стамбулом, по моим подсчетам, утроились.

И морское, и военное ведомства России насторожились — чего хочет добиться в Петербурге этот непримиримый противник России и фактический лидер младотурецкого режима. Запросы были адресованы российскому посольству в Стамбуле, военному и военноморскому атташе. Посол России М.Н. Гирс и военный атташе генерал-майор Леонтьев отделались общими рассуждениями в духе того, что 32-летнему Энвер-паше деятельность натуры и любовь к неожиданным поворотам в политике дают как бы импульс к разъездам за рубеж. Детально перечислялись поездки военного министра в страны Западной Европы и в соседние балканские государства, встречи, имена, продолжительность некоторых бесед, вероятные и реальные темы. Все — как положено. За исключением главного — чего можно ожидать.

Дворцовая, 6 высказала Гирсу недовольство скудостью оценок. Причем в выражениях кратких, но энергичных.

Посол спохватился — где сводки Щеглова. Оказалось, что некто из российского посольства, чиновник из аппарата посла, который готовил депеши для Петербурга по визиту Энвер-паши, вообще не включил собранные Щегловым материалы. А они-то и давали подлинную картину того, сколь сложен и противоречив был “русский поворот” в политике Турции весной 1914 г.

По просьбе посла Александр Николаевич подготовил еще один вариант своих оценок ситуации. Он обратил внимание, что в Стамбуле работает Русско-турецкий Комитет по торговле. Во главе его стоял видный младотурок, начальник одного из департаментов Министерства торговли Исмет-бей, а заместителем его стал, по просьбе самих турок, директор стамбульского отделения Русско-Азиатского Банка Гр. Печенев. “Оба деятельны, так и снуют, умножая капиталы, между Одессой и Стамбулом. При словах “война”, “воевать”, “оружие” и пр. один бледнеет и крестится, а другой дико вращает глазищами, шевелит усами и призывает Аллаха покарать тех, кто накликает войну”.