Босая в зеркале. Помилуйте посмертно! - [34]

ства, кажется, что госпиталь был пленен, легкораненые угнаны в Германию, а потом, изнурив непосильным трудом, цивилизованные людоеды сожгли их в своих чудовищных печах!

Тогда я училась в начальной школе в далеком бурятском селе Гэдэн, я не знала о существовании на свете философов и астрономов, я еще не встречала таких слов в тех простых учебниках, хотя имена молодогвардейцев знала наизусть, но, просмотрев фильм, не смогла запомнить сложного имени Джордано Бруно, я не смогла даже перевести на родной язык названия фильма — не понимала смысла русского слова «бессмертие».

Я несколько раз пересказала содержание фильма, как смогла, все подробности сожжения человека живьем на костре и муки героя потрясли моих родителей. Бабушка разогрела на плите застывшее топленое масло в бутылке-четвертинке, налила драгоценное масло в большую серебряную чашку с ножкою, зажгла свечу и поставила перед бурханами за сожженного человека.

— Жаль, что ты не запомнила имени героя. Сейчас поздно, завтра я узнаю у киномеханика, — сказала мама.

— Может, вспомнишь, Гэрэлма, ведь голова у тебя свежая, не то что у стариков в тумане, — и дедушка привычно понюхал мою почетную косичку на макушке.

Свеча уже горела. Стыдно было не вспомнить имени мученика. Грех. Этим я могла подвести бабушкину свечу перед бурханами. Может быть, многих других людей сжигают сейчас живьем на кострах, и боги могут перепутать. И, чтобы именно его душа попала в рай, бабушка должна в своих молитвах назвать имя великомученика.

— Мунхэ Гал! — назвала я бурятское имя, мучительно сравнивая огромный гудящий костер с черным дымом, от которого мог загореться небесный свод с раем, с маленькою и чистою свечою перед богами. Бурятское имя МУНХЭ ГАЛ означает ВЕЧНЫЙ ОГОНЬ.

Если мне, имеющей представление о философии Джордано Бруно, сейчас суждено было перевести его имя другим мирам, то я послала бы код ВЕЧНОГО ОГНЯ. Тот, кто в жестокий век инквизиции считал само Солнце ничтожною пылинкою в бушующей бездне Вселенной и предпочел сгореть живьем за свою страшную истину, увенчав духовный небосвод человечества еще одною звездою своей великой жизни, достоин именоваться ВЕЧНЫМ ОГНЕМ.

Изверги Рима сожгли тебя, Джордано, на Плошади Цветов!..

Века ль, года, недели, дни, часы ли

(Твое оружье время), — их потока

Ни сталь и ни алмаз не сдержат, но жестокой

Отныне их я неподвластен силе.

Отсюда ввысь стремлюсь я, полон веры,

Кристалл небес мне не преграда боле,

Разрушивши его, подъемлюсь в бесконечность.

И между тем как в новые все сферы

Я проникаю сквозь эфира поле,

Внизу — другим — я оставляю Млечность.

Джордано Бруно

Немало простых и смертных людей на Земле всходили на костер и горели живьем. Может быть, и на солнце горят разумные живые существа, давая свет и жизнь нашей Галактике?

Так я полюбила мифического мужчину за обитаемость нашего светила-кормильца.

— Да он же хитрый Мифотворец! — возмутился и сердился мой Стрекозел. — О господи! Кому нужна жена, которая бросает вызов всему человечеству? Не жарит кабачки, баклажаны, не стирает носки, не шьет, не вяжет, а требует от мужа первобытной, дикой свободы во всем! Иисус Христос только жил бы с тобою! Да и то его распяли! — раскричался Кузьма Кузнечишко и неожиданно вдруг заплакал…

— Вот идея! Вдова Будды… — прошептала я ему вслед.

* * *

Живем мы сверхскромно. У нас нет даже телевизора. Да ни к чему он нам, сердечный. Тем более — цветной. Я не курю, не пью даже кофе. Тем более — натуральный. За эти деньги купишь столько капусты, что ею один раз досыта можно накормить слона! Если бы мой муж-бог предоставил выбор: или ежедневно напиваться до одури кофе, или же вечно пить пастеризованное молоко из порошка, но иметь своего слона, то я поклялась бы не брать в рот ни кофе, ни пива. Но каково мне будет, дочери колхозных чабанов, выросшей на молозиве овец, вскормленных солонцами Боргойской степи, глотать до гробовой доски столичное порошковое молоко?!

Этого никто не поймет кроме милых и резвых чертей-ягнят.

На земном шаре я больше всех обожаю слонов! Слонов я уважаю больше, чем министров. По примеру римского императора Калигулы, назначившего своего коня сенатором (правда, мужик был самодуристый), будь моя власть, я бы ввела слона в какое-нибудь свое министерство, чтобы министры, постоянно видя могучее животное перед собою, проникались величавою гармонией слоновьей поступи и устойчивости. Слоны способны украсить всю философию мирозданья. Слон умирает стоя в окружении своих братьев-богатырей, вставших со всех сторон исполинскими опорами. Наверное, потому мне так хочется иметь друга великана. Эх, если бы слон не стоил пятьдесят тысяч рублей!!!

Неслучайно в Карагандинском зоопарке слон Батыр заговорил человеческим голосом. Первым заговорил слон, чтобы выжить среди рода человеческого на земле.

Жить на такой планете, где мужики только жрут наркотики и смотрят по телевизору хоккей, — зря время терять! Ни один мужчина на Земле не измучил меня любовью и страстями, и потому я часто вижу мужчин в облике скелетов в шлепанцах…

Я люблю кулачками раскалывать крепкие грецкие орехи. Но так как нет денег питаться дорогими грецкими орехами, мы на черный день растим подсолнухи. Подсолнухи тяжелыми головами грустят со мною вместе. Только они на свете знают, что мой Мифотворец носит самые дешевые свитеры на свете, что он курит дешевые папиросы и пьет гадкую водку, которая жутко-мудро подорожала.