Бортовой журнал 2 - [35]
Он был главным редактором «Правды» по науке.
Когда-то он выучился на физика, а потом его прикомандировали к газете на некоторое время. Он тогда не знал на какое. Оказалось – на всю жизнь.
Он теперь на пенсии, пишет книги про ученых.
Он познакомил меня с Патоном.
Борис Евгеньевич Патон – сын того Патона, что поставил сварной мост через Днепр.
Ему восемьдесят семь лет, и он руководит не только институтом, но и Академией наук Украины. Одно время его считали ставленником Москвы, а в советские времена его наказывали – не награждали орденами.
Строптив был. Да он и сейчас строптив. Работает, работает, работает– ему некогда. Он уже почти не видит одним глазом – беда со зрением – но ум ясный. Тренировка. Он всегда тренировал свой ум.
В семьдесят шесть лет он сломал ногу, и врачи запретили ему кататься на водных лыжах. С тех пор он только плавает в бассейне.
Борис Евгеньевич Патон невысокого роста, худощавый.
Он может сварить все своими сварочными аппаратами. Даже живую ткань.
Когда он лежал в больнице со сломанной ногой, то он там придумал, как сваривать человеческую ткань. В его институте сварят что хотите, будь то печень, легкие или мышцы.
После торжественного собрания на фуршете Борис Евгеньевич произносит тосты. Тут все произносят тосты – все они были там, на Чернобыле, двадцать лет назад. Это самое главное для них время.
В одном тосте прозвучал упрек в адрес академиков Ильина и Израэля. Они работали на Чернобыле, но потом их объявили «персонами нон грата». Они обиделись и больше не приезжают. А ведь именно они не дали эвакуировать Киев. Губарев немедленно взял слово и напомнил всем об этом.
– Как же это, Владимир Степанович? – спросил я у него вполголоса.
– А так. Видно, надо было на кого-то все это свалить.
– А что же их Патон не защитил?
– А Патону самому тогда досталось.
А на следующий день мы были в музее Чернобыля. Он устроен в старом здании пожарной части: фотографии, вещи, рукава пожарные.
Первыми там были пожарные. Они поливали реактор сверху водой. Прямо в жерло лили, а потом еще час там стояли. Они получили по четыре тысячи рентген. Это просто сумасшествие какое-то. Неужели никто не понимал, что там стоять нельзя?
– В первое время никто ничего не понимал, а потом – паника, эвакуация людей. Многие умерли не от радиации. Просто от страха, от стресса. И четыре тысячи детей получили рак щитовидной железы. Не уберегли.
– И не спасли никого?
– Кого-то спасли.
Потом мы еще долго говорили с Владимиром Степановичем о будущем атомной энергетики, о реакторах, излучении. Интересно, будут ли у человечества когда-нибудь абсолютно безопасные реакторы?
Мирный атом всегда стоял на атомной бомбе– торопились, торопились, торопились…
В недрах каждого реактора созревал радиоактивный плутоний. Его должны были потом использовать в качестве «ядерного запала» для водородной бомбы.
Мысли о водородной бомбе все уже давно оставили, а вот оружейный плутоний по-прежнему зреет в каждом реакторе. Жутко ядовитая, между прочим, штука. Максимально допустимая концентрация (МДК) в одном кубометре воздуха – одна миллиардная грамма. Он опасней синильной кислоты в десять тысяч раз. Не дай бог, вырвется из реактора.
В Чернобыле это случилось.
А до этого было в бухте Чажма на Дальнем Востоке. Там при перегрузке запустился реактор и. его крышка потом взлетела вверх на полтора километра, а после этого еще и территорию основательно закакали.
В каждом реакторе давление около двухсот атмосфер и температура теплоносителя почти двести градусов, так что не приведи господи, если СУЗы (стержни управления и защиты) из-за ошибки оператора или недоработки конструкции в ненужный момент двинутся вверх. Или произойдет какой-то иной дефект специального уплотнения, через которое эти стержни выходят на крышку реактора.
Что же происходит в обычном, не аварийном реакторе? Уран-235, поймав нейтроны, начинает делится и. и потом отработанные стержни не знают куда девать. А жидкие радиоактивные отходы Великобритания и Франция долгие годы сливали в Северную Атлантику. Япония и США от них не отставали.
А Россия закачивала их под землю или тоже сливала в море.
К 2006 году из более чем четырехсот реакторов в мире выгружено 260 тысяч тонн отработанного ядерного топлива, а это более 150 миллиардов кюри радиоактивности. Из них 180 тысяч тонн – на хранение, а 80 – на переработку.
СССР за всю свою историю смог переработать только 10 тысяч тонн.
Кстати, в результате такой переработки получаются отнюдь не цветы. Из одной тонны получается: 45 тонн высокоактивных жидких отходов (из них потом упариванием, фракционированием и остекловыванием получают 7,5 тонн), 150 тонн жидких отходов средней активности и 2 тысячи тонн низкоактивных отходов. А потом – твердые запечатываем в гору, а жидкие, как уже сказано, сливаем в море – вот такая беда.
А хранение в специальных хранилищах? Хранят, конечно.
Отработанные стрежни хранят в специальных хранилищах. Пятьдесят лет.
Потом и хранилища придут в негодность, и стержни.
Это наш подарок следующим поколениям.
Вот если бы был выбран не уран-плутониевый цикл, а торий-урановый (торий-232 после захвата нейтрона испускает электрон и превращается в уран-233, который потом делится), то радиоизотопный шлейф за ним тянулся бы не такой длинный и возни с ним было бы поменьше.
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Динамизм Александра Покровского поражает. Чтение его нового романа похоже на стремительное движении по ледяному желобу, от которого захватывает дух.Он повествует о том, как человеку иногда бывает дано предвидеть будущее, и как это знание, озарившее его, вступает в противоречие с окружающей рутиной – законами, предписаниями и уставами. Но что делать, когда от тебя, наделенного предвидением, зависят многие жизни? Какими словами убедить ничего не подозревающих людей о надвигающейся катастрофе? Где взять силы, чтобы сломить ход времени?В новой книге Александр Покровский предстает блистательным рассказчиком, строителем и разрешителем интриг и хитросплетений, тонким наблюдателем и остроумцем.По его книгам снимаются фильмы и телесериалы.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.