Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии - [43]

Тридцать три кораблика во поход пошли,

С дорогими со припасами – свинцом-порохом.

Французский король царю Белому отсылается:

«Припаси-ка ты мне квартир-квартир, ровно сорок тысяч,

Самому мне, королю, белые палатушки».

На это наш православный царь призадумался,

Его царская персонушка переменилась.

Перед ними стоял генералушка – сам Кутузов.

Уж он речь-то говорил, генералушка,

Словно как в трубу трубил:

«Не пужайся ты, наш батюшка, православный царь!

А мы встретим злодея середи пути,

Середи пути, на своей земле,

А мы столики поставим ему – пушки медные,

А мы скатерти ему постелим – каленых картечь;

Угощать его будут – канонерушки,

Провожать его будут – все казачушки».

Заплакала Россия от француза

Как заплакала Россиюшка от француза.

Ты не плачь, не плачь, Россиюшка, Бог тебе поможет!

Собирался сударь Платов да со полками,

Со военными полками да с казаками.

Из казаков выбирали да есаулы;

Есаулы были крепкие караулы,

На часах долго стояли да приустали —

Белые ручушки, резвы ножечки задрожали.

Тут спроговорил-спромолвил да князь Кутузов:

«Ай вы вставайте ж, мои деточки, утром поранее,

Вы умывайтесь, мои деточки, побелее,

Вы идите, мои деточки, в чистое поле,

Вы стреляйте же, мои деточки, не робейте,

Вы своего свинца-пороха не жалейте,

Вы своего же французика побеждайте».

Не восточная звезда в поле воссияла —

У Кутузова в руках сабля заблистала.

Как повыше было Смоленска-города…

Как повыше было Смоленска-города,

Что пониже было села Красного,

Что под рощею под зеленою,

Над березою кудрявою,

На большом зеленом лугу,

Стоял тут лагерь русской армии,

Русской армии, гвардейских солдат.

Призадумавшись сидят, на Смоленск-город глядят:

Овладели славным городом неприятельские полки,

Уж досталось все святое неприятельским рукам.

«Как бы, братцы, нам приняться, Смоленск-город свободить,

Смоленск-город свободить, неприятеля побить?»

Вдруг послышалась тревога

У палатки командирской.

Все солдаты встрепенулися,

Ружья взявши, в ряды становилися.

Как и вышел перед войско Волконский-князь,

Волконский-князь, командир этих солдат,

Уж и взговорит солдатам Волконский-князь:

«Ох вы, храбрые солдаты, государю верные,

Государю верные, командиру послушные!

Мы пойдем к неприятелям гостить.

К неприятелям гостить, Смоленск-город свободить!»

Как пошли-то солдатушки Смоленск-город свобождать,

Смоленск-город свобождать, французов выгонять.

Ко Смоленску приступили, они ружья зарядили,

Они ружья зарядили, в неприятеля палили,

Много били, истребили, остальных-то полонили,

Полонивши, их топили во Березонке-реке,

Потопивши, отдыхали на зеленом на лугу,

На зеленыем лугу песни пели во кругу!

Песнь к русским воинам,

написанная отставным фанагорийского гренадерского полка солдатом Никанором Остафьевым июля 5-го дня, 1812

Братцы! Грудью послужите,

Гряньте бодро на врага,

И вселенной докажите,

Сколько Русь нам дорога!

Посмотрите, подступает

К нам соломенный народ;

Бонапарте выпускает

Разных наций хилый сброд.

Не в одной они все вере,

С принужденьем все идут;

При чувствительной потере

На него же нападут.

Братцы! Грудью послужите,

Гряньте бодро на врага

И вселенной докажите,

Сколько Русь нам дорога!

Всем, наверно, дал он слово,

Что далёко к нам зайдет;

Знает: дома нездорово,

Дома также пропадет.

Мыслит: коль пришла невзгода,

Должно славу потерять,

Так от русского народа

Мне и смерть честней принять.

Братцы! Грудью послужите,

Гряньте бодро на врага,

И вселенной докажите,

Сколько Русь нам дорога!

Вся Европа ожидает

Сей погибели его;

Бонапарта почитает

За злодея своего.

Ах, когда слух разнесется,

Что от нас сей враг исчез,

Слава русских вознесется

До превыспренних небес!

Совет русского французам

Чу!.. и к нам уж налетела

Иноземна саранча!

Иль отведать захотела

Богатырского плеча?

Черный гад на Русь святую

Наглу лапу протянул:

Вот затеял мысль шальную,

Будто лишнее хлебнул.

На страну ты благодатну

Зубы волчьи навострил!

Иль забыл ты грудь булатну,

Их об кою иступил?

Иль забыл, что воевода

Русских воинов – сам Бог?

Что рукой Его народа

Он сотрет предерзких рог?

Иль забыл, что нами правит

Царь-надёжа Александр?

Что в сердцах у нас пылает

Верности к монарху жар?

Он отец – его мы дети,

Он наш щит – его мы меч.

Трудно ль вражьи ковы, сети

Нам, как мягкий пух, рассечь?

С нашей матушкой-Москвою

Оглядайся, да шути:

К нам пришедши с головою,

Не утащишь и пяты.

Русский рук не пожалеет:

Так те хватит по горбу,

Инда свет затуманеет,

Будь хоть семь пядей во лбу.

Кожи, рожи не оставит,

Кости, как в мешке, стряхнет;

Словно гадину раздавит,

Иль, как луковку, сожмет;

Небо съежится в овчину,

Искры вылетят из глаз,

Коль русак, взмахнув дубину,

Треуха тебе задаст.

Войски наши все разме́чет,

Махом сто голов снесет,

С грязью, с пылью всех вас смесит

И, как щепки, покладет;

Трупы ваши разбросает

В чистом поле, будто сор!

Нечестивцев Бог карает

Всему свету на позор!

Так послушайся ж совету:

Сломя голову беги,

А чтоб не было в примету,

Кучу глупостей налги.

Зло оставь – твори благое

И Европы не тряси;

Помни времечко худое,

Как бывал ты на Руси.

Хоть Москва в руках французов

Солдатская песня 1812 года (Сложена в лагере Кутузова при Тарутине)

1

Хоть Москва в руках французов,

Это, братцы, не беда:

Наш фельдмаршал, князь Кутузов,

Их на смерть впустил сюда!