Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии - [42]

Всюду зарева пожаров…

Вспомнил он дворец Петровский,

Где бояр он ждал с поклоном

И ключами от столицы…

Вспомнил он пустынный город,

Вдруг со всех сторон объятый

Морем пламени… А мира —

Мира нет!.. И днем и ночью

Неустанная погоня

Вслед за ним врагов незримых…

Справа, слева – их мильоны

Там, в лесах… «Так вот что значит —

Весь народ!..»

И безнадежно

Вдаль он взоры устремляет:

Что-то грозное таится

Там, за синими лесами,

В необъятной этой дали…

1876

Воробьевы горы

Не горят златыми льдами,

Ни пурпурными снегами,

Средь небесной синевы,

Их венчанныя главы;

С ребр не хлещут водопады;

Бездны, воя и шумя,

Не страшат пришельца взгляды,

Ни пугливого коня;

Но люблю я эти горы

В простоте веселой их,

Их обрывы, их уборы

Перелесков молодых.

Там любил я в полдень жаркий

В тишине бродить. Вдали

Предо мною лентой яркой

Волны резвые текли;

Прилетал порой тяжелый,

Звучный гул колоколов,

И блистал, как бы с престола,

Между долов и холмов,

Сердце Руси православной,

Град святой перводержавный,

Вековой – Москва сама.

И сады ее густые,

И пруды заповедны́е,

Колокольни, терема,

Кровель море разливное,

И, в торжественном покое,

Между ними, в вышине,

Кремль старинный, сановитый,

Наш алтарь, в крови омытый

И иску́пленный в огне.

С этих гор святой вершины

Страшный миpy исполин

Устремлял свой взор орлиный

На московские равнины

И огни своих дружин.

«Вот, – он мнил, – венец желанный,

Плод трофеев и утрат!

Мы отсюда дланью бранной

Спеленаем север льдяный,

Сдавим гордый Арарат,

И пустынные народы

Предо мной копье склонят,

И дополюсные воды

У моих восплещут пят!

Мне ль ты царство устрояла,

Венценосная Жена?

Для меня ль ты насаждала

Здесь величья семена?

Я пожал их в бранном дыме:

Царство руссов – мне дано!

И заблещет днесь оно

В европейской диадеме,

Как азийское зерно».

Так он мнил. Венец нетленный,

Mиpa кровью окропленный,

Зрел над гордой головой

И сжимал весь круг вселенной

Скиптроносною рукой;

А меж тем, угрюм и страшен,

Мрак спускался на поля,

И вокруг кремлевских башен

Кралась пламени змея.

Иван Саввич Никитин 1824–1861

Русь

Под большим шатром

Голубых небес —

Вижу – даль степей

Зеленеется,

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами.

По степям в моря

Реки катятся,

И лежат пути

Во все стороны.

Посмотрю на юг —

Нивы зрелые,

Что камыш густой,

Тихо движутся;

Мурава лугов

Ковром стелется,

Виноград в садах

Наливается.

Гляну к северу —

Там, в глуши пустынь,

Снег, что белый пух,

Быстро кружится;

Подымает грудь

Море синее,

И горами лед

Ходит по морю…

И пожар небес

Ярким заревом

Освещает мглу

Непроглядную…

Это ты, моя

Русь державная,

Моя Родина

Православная!

Широко ты, Русь,

По лицу земли,

В красе царственной

Развернулася!

У тебя ли нет

Поля чистого,

Где б разгул нашла

Воля смелая?

У тебя ли нет

Про запас казны,

Для друзей стола,

Меча недругу?

У тебя ли нет

Богатырских сил,

Старины святой,

Громких подвигов?

Перед кем себя

Ты унизила?

Кому в черный день

Низко кланялась?

На полях своих,

Под курганами,

Положила ты

Татар полчища.

Ты на жизнь и смерть

Вела спор с Литвой

И дала урок

Ляху гордому.

И давно ль было́,

Когда с запада

Облегла тебя

Туча темная?..

Под грозой её

Леса падали,

Мать сыра земля

Колебалася,

И зловещий дым

От горевших сёл

Высоко вставал

Черным облаком!

Но лишь кликнул царь

Свой народ на брань —

Вдруг со всех сторон

Поднялася Русь,

Собрала детей,

Стариков и жен,

Приняла гостей

На кровавый пир.

И в глухих степях

Под сугробами

Улеглися спать

Гости на́веки.

Хоронили их

Вьюги снежные,

Бури севера

О них плакали!..

И теперь среди

Городов твоих

Муравьем кишит

Православный люд.

По седым морям

Из далеких стран

На поклон тебе

Корабли идут.

И поля цветут,

И леса шумят,

И лежат в земле

Груды золота;

И во всех концах

Света белого

Про тебя идет

Слава громкая.

Уж и есть за что,

Русь могучая,

Полюбить тебя,

Назвать матерью,

Стать за честь твою

Против недруга,

За тебя в нужде

Сложить голову!

1851

Михаил Александрович Хитрово 1837–1896

О народной обороне

Неужто забыть нам двенадцатый год?

Неужели нами забыты —

Те дни испытаний и тяжких невзгод,

Когда поголовно встал русский народ

Во имя народной защиты?

Порог наш был попран, к нам грозной войной

Дванадесять вторглось языка,

И в самое сердце России родной,

Пророча ей гибель, привел их с собой

Плененной Европы владыка.

В то время – не в писанном праве войны

В народе спасенья искали;

И были все силы земли призваны;

И в летопись – кровью – России сыны

Деянья тех дней записали.

Во гневе восстали за честь очага

И старый и малый не даром;

И бабы с ухватами шли на врага…

Светло озарились родные снега

Москвы незабвенным пожаром.

Доселе мы в песнях народных поем,

На память великой той были,

Как мы, не стесняясь во гневе своем,

Десятками тысяч французов живьем

В родные сугробы зарыли.

И лава за лавой, по зову царя,

Стремились на брань ополченья,

Любовью к Отчизне и местью горя.

И грозно светила пожаров заря

На дерзких врагов отступленье.

Изведал тогда ужаснувшийся враг,

Узнали Европы народы,

Как грозен восстания русского стяг,

Подъятый в могучих народа руках

Во имя народной свободы!

Народною дланию Русь спасена!

Мы верить привыкли сызма́ла,

Что тем-то была и права и славна

Родной обороны святая война,

Что духом народным дышала…

Народные, исторические и солдатские, песни о войне 1812 года

Не в лузьях-то вода полая разливается…

Не в лузьях-то вода полая разливается: