Борька, я и невидимка - [24]

—  Алексей Иванович, у вас сегодня день рождения?

Он говорит:

—  Вроде того. Станки привезли. Пошли встречать.

Девчонки завизжали и стали прыгать. Много они в станках понимают. Просто обрадовались, что на уроке визжать можно.

Мы вышли во двор, а там — грузовик. И на нем два станка. Ничего станочки, с моторами. Рядом с грузовиком стояли парни, человек десять. И еще один толстый, в сапогах с галошами. Когда мы подошли, толстый закричал:

—  А вот орлы идут! Токари! А где равнение? Барабан где?

Мы думали, он кому-нибудь другому кричит, позади нас.

Обернулись, а там никого нет. Это он нам кричал. А чего кричать, если мы рядом стоим.

Толстый крикнул Алексею Ивановичу:

—  Это ты у них учитель? Здоров, учитель! Принимай подарочек!

—  Вот уж спасибо вам, — сказал Алексей Иванович. — Давно ждали.

—  Дела, учитель, дела! Без дела не сидим! У меня весь завод вот он где! — И толстый стукнул себя по шее.

Шея у него ничего, тоже толстая. Только завод на ней не поместится.

—  Да еще вот эти орлы! — Толстый показал на парней. — Они еще с меня за разгрузку на пол-литра стребуют.

—  С вас дождешься, — сказал один парень.

Толстый захохотал:

—  Именно! Именно не дождешься! У меня — порядок!

Пока парни сгружали станки, толстый командовал. Он мне не понравился, хоть он и директор завода.

—  Станочки-то не на ходу! — весело закричал директор. — Ты, учитель, не обижайся!

—  Какая обида? — сказал Алексей Иванович. — Спасибо вам большое. Наладим.

—  Точно! Точно, учитель! С такими-то орлами, с барабанщиками!

Пока он кричал, парни затащили станки в мастерскую. Она у нас на первом этаже. Алексей Иванович еще заранее катки приготовил, а то бы им ни за что не втащить.

—  Расписывайся, учитель! — Директор протянул Алексею Ивановичу какую-то бумагу. — Чтобы все точно, четко! А если неграмотный, ставь крест вместо подписи! — И он захохотал.

Алексей Иванович расписался. Парни сели в кузов, а директор — в кабину. Он еще и в кабине что-то кричал, но мы уже ничего, не слышали из-за мотора.

Грузовик уехал.

—  Ну, ребятки, пойдем, — сказал Алексей Иванович. — Будете теперь вы токари.

Мы пришли в мастерскую. Алексей Иванович походил вокруг станков, погладил их. Потом покрутил рукоятки. Чем больше Алексей Иванович крутил, тем больше хмурился. Затем он постелил на пол рогожку, лег на спину и начал высматривать что-то снизу.

—  Чего вы смотрите, Алексей Иванович? — спросил Борька.

—  Ничего, ничего… Погоди.

—  Ой, Алексей Иванович, давайте скорее работать! — завизжала Мила Орловская. — У меня даже ладони чешутся.

—  Не визжи! — сказал я Миле. — Не мешай Алексею Ивановичу. Работать еще тебе надо! Сама не знаешь, с какого бока к станку подойти. А если у тебя ладони чешутся, возьми и почеши. Вон, рашпилем.

—  А ты знаешь, с какого боку? Ты знаешь? — затараторила Милка.

—  Я-то не знаю. Зато я и не визжу.

В это время Алексей Иванович вылез из-под станка.

—  Да, ребятки, — сказал он, — тут не визжать надо, а плакать.

—  Почему?

—  Этим станкам на свалке место, а не в мастерской.

Алексей Иванович сел на табуретку и закурил. Мы никогда не видели, чтобы он курил в мастерской. И вид у него был очень растерянный. Он даже сразу стал какой-то старый, будто ему не семьдесят два года, а сто или больше.

—  Алексей Иванович, как же теперь? — спросил я.

—  А никак, — сказал Алексей Иванович. — Будешь сверлить дырки. Ты же любишь дырки сверлить. Это шефы называется! Совестно даже. Тьфу!

—  Может, все-таки включить, попробовать?

—  Эти станки из-за угла включать надо, — махнул рукой Алексей Иванович. — С ними рядом стоять опасно.

В это время раздался звонок, мы пошли в свой класс. Ребята прямо расстроились. Ведь все думали, что мы первые на этих станках поработаем. А я разозлился на толстого директора. Я шел и думал, что бы я с ним сделал, если бы разрешили. Сначала я подучил бы Борькиного братишку, чтобы тот на него плюнул. Потом посадил бы его на пятнадцать суток… Больше я ничего придумать не успел — мы встретили Владимира Ивановича.

—  Вот, Владимир Иванович, это шефы называется! — сказал я.

—  А что такое?

—  Станочки привезли — их только из-за угла запускать.

—  Неисправные?

—  Им на свалке место! — завизжала Милка Орловская.

—  Плохо дело, — сказал Владимир Иванович. — Я помню, вы мне давно про эти станки говорили. И Алексей Иванович их все ждал. Чего ж теперь делать будем?

—  Про них надо в суд написать, чтобы их всех уволили! — сказал я.

—  Кого — всех?

—  Шефов.

—  Так уж и всех, — засмеялся Владимир Иванович.

—  А чего они? — сказал я. — Они, может, нарочно. Может, они вредители.

—  Эх, Костя, — сказал Владимир Иванович, — тебя бы прокурором поставить.

—  А чего? — говорю. — Этот директор точно вредитель. Он кричал все время. И про барабаны чего-то говорил.

—  Ладно, ребята, — сказал Владимир Иванович. — Суд, вредители — это все хорошо. Только вам ведь станки нужны. Вот вы и боритесь за то, чтобы они у вас появились. Попробуйте без суда.

—  Владимир Иванович, — сказал Борька, — но ведь мы же сами станки сделать не можем.

—  Верно. Зато многое другое можете.

—  Что — другое?

—  Подумайте сами. Ладно? Даю вам неделю сроку. Вы же большие. Вместе подумайте. Не может быть, чтобы сорок пионеров с таким пустяком не справились. Ведь это же пустяк!