Борис и Глеб - [3]

Эта книга — не только первый опыт биографического повествования о Борисе и Глебе, но и одна из многих попыток ответить на увлекательные вопросы: «Почему именно этим жертвам внутридинастических конфликтов довелось стать первыми русскими святыми, а не тем представителям рода, которые, несомненно, занимают более почетное место в истории христианизации Киевской Руси, как, например, их бабка княгиня Ольга или их отец князь Владимир? Существовали ли и если да, то какие именно, прагматические политические мотивы установления культа князей, погибших в братоубийственной борьбе <…>?»^{8}

* * *

В заключение этого поневоле затянувшегося вступления — три необходимых разъяснения. Первое относится к историческим датам, которые приводятся в книге. В допетровской Руси господствовало летоисчисление «от сотворения мира», временем «сотворения мира» обычно считали 5508 год до нашей эры. В принципе, для того чтобы перевести даты из древнерусских источников на современное летоисчисление, нужно вычесть 5508 из соответствующей даты. Однако в действительности всё не так просто: здесь есть свои «подводные камни».

Это сейчас в России год начинается в одно время — с 1 января. (Есть, правда, еще старый Новый год, но он в летоисчислении не используется, к тому же он не очень далеко от 1 января отстоит.) А на Руси было три начала года. Церковный год начинался 1 сентября. Сентябрьским годом датировались события церковной истории, а в Московской Руси он постепенно стал единственным и оставался таковым до Петра I. Но, к горечи историков, в Древней Руси были еще две точки начала года: год мартовский и год ультрамартовский. Мартовский год начинался на два месяца позже январского и заканчивался, естественно, тоже на два месяца позже январского. Ультрамартовский год начинался на десять месяцев раньше январского, а не запаздывал на два, как мартовский. А сентябрьский год начинался на четыре и заканчивался на четыре месяца раньше январского. Поэтому при переводе древнерусских дат на современное летоисчисление иногда нужно вычитать не 5508, а 5507 или 5509. То есть при пересчете дат возможны отклонения в пределах двух лет[3].

Историку легко понять, каким стилем (сентябрьским, мартовским или ультрамартовским) пользуется древнерусский книжник, если помимо года в источнике указаны день месяца и день недели: этот стиль определяется при помощи нехитрых операций, благодаря проверке, в каком именно году такое-то число месяца приходилось на соответствующий день недели. Но, увы, «Повесть временных лет» — основной источник по истории Руси IX — начала XII века — начинает приводить такие даты, именуемые точными, только с середины XI столетия. Подспорьем в хронологических изысканиях служат также упоминания о солнечных и лунных затмениях: их даты хорошо известны астрономам, и благодаря таким указаниям несложно установить, каким годом (по январскому стилю) датировано то или иное летописное известие. Но в известиях, прямо или косвенно относящихся к героям этой книги, описаний затмений нет.

Древнерусские даты также проверяются датированными сообщениями о тех же событиях в иностранных источниках. Но о Борисе и Глебе эти источники умалчивают.

В раннем древнерусском летописании господствует мартовский стиль. Однако если в источнике указан только год, без дня месяца и дня недели, пересчет на привычный нам январский стиль все равно оказывается приблизительным: поскольку мартовский год начинается и заканчивается на два месяца позже январского, он не охватывает события января—февраля соответствующего январского года, зато включает в себя те, что произошли в январе—феврале следующего январского года.

Таким образом, приходится признать, что в абсолютном большинстве случаев приведенные в этой книге даты приблизительны, не строго точны, даже когда их достоверность не вызывает сомнений у историков. Так, «Повесть временных лет» сообщает (не указывая ни дня месяца, ни дня недели) под 6519 годом о кончине супруги Владимира Святого царевны Анны — возможно, именно она была матерью Бориса и Глеба. Вычесть из этой даты 5508 и признать, что Анна умерла в 1011 году (как, простоты ради, указывается во всех переводах «Повести временных лет»), мы не можем, так как не знаем, в каком месяце 6519 года скончалась княгиня: кончина вполне могла произойти ив 1012 году — ведь она могла уйти из жизни и в январе или феврале мартовского 6519 года.

Кроме того, нужно учитывать, что даты, находящиеся в начальной части «Повести временных лет», восходящей к летописанию первой половины — середины XI века, а может быть, и более раннего времени, были проставлены летописцами «задним числом», относительно поздно — по-видимому, не ранее середины XI столетия. При этом частично книжники опирались на какие-то нам достоверно неизвестные источники, а в основном, вероятно, расставляли даты по собственным выкладкам и расчетам^{9}. Это обстоятельство делает хронологические вехи истории Бориса и Глеба еще более шаткими и приблизительными.

Разъяснение второе. Во все главы этой книги, за исключением последней, посвященной формированию и природе почитания святых Бориса и Глеба, я решился ввести небольшие фрагменты беллетристического, романизованного характера, персонажами которых являются сами братья либо исторические личности, имеющие прямое или косвенное отношение к их судьбе. Есть в этих фрагментах и вымышленные персонажи — слуги. При этом я не избежал постмодернистского соблазна растворить в собственном повествовании явные и скрытые цитаты из произведений классической русской словесности. Как я осмеливаюсь предположить, такие фрагменты позволяют приблизить далекое прошлое, о котором почти ничего не известно, сделать его для читателя более явственным, осязаемым и зримым