Борис Годунов. Трагедия о добром царе - [93]
На самом деле все — и те, кто желал королевичу добра, и кто не хотел его видеть в Московском государстве, — понимали одно: брак с «прирожденным» государем был крайне выгоден царю Борису Годунову, не до конца избавившемуся от комплекса «царского родственника». То, чего не имел «по крови» сам царь Борис Годунов, он мечтал приобрести для своих детей и своего рода. Но что бы ни писал автор «Нового летописца» о возможной опасности для царевича Федора Борисовича Годунова, которую таило в себе прибытие датского королевича, принцип престолонаследия по мужской линии был очевиден.
Успехи первых лет убаюкали Бориса Годунова, принятая им на себя роль благодетеля подданных стала его второй натурой. И кому было судить: стало ли милосердие лицом или маской царя Бориса? Лучше известно другое, что царь был не равнодушен к проявлениям земного признания. Его стремление к собственному прославлению весьма заметно. Но Борис Годунов не был мелочен в этом, он действительно умел думать о великом. Над всей Москвой вознеслась и отовсюду была видна на многие десятки километров колокольня церкви Иоанна Лествичника в Кремле. С 1600 года, когда был надстроен ее верхний ярус, колокольня стала называться «Иван Великий», и на ней появилась запись, в которой красовались имена царя Бориса Годунова и его сына: «Изволением Святыя Троицы, повелением великого государя царя и великого князя Бориса Федоровича всея Русии самодержца и сына его, благоверного великого государя царевича и великого князя Федора Борисовича всея Русии, храм совершен и позлащен во второе лето государства их 108-го [1600]»[581]. Борис Годунов не удовольствовался этим и, по свидетельству дьяка Ивана Тимофеева, осуждавшего царскую гордыню, приказал написать золотом свое имя на неких подставках, чтобы все могли прочитать его на церковном верхе: «на вызолоченных досках золотыми буквами он обозначил свое имя, положив его как некое чудо на подставке, чтобы всякий мог, смотря в высоту, прочитать крупные буквы». Автор «Бельского летописца» писал в статье «О Иване Великом» под 7108 (1600) годом: «Того же лета совершена бысть на Москве в Креми-городе на Москве на площади колокольня каменная над Воскресеньем Христовым в верху Иван Великий и верх лоб и крест украсиша златом и подпись ниже лба златом учиниша для ведома впредь идущим родом»[582].
Здесь упоминается самый большой «проект» царя Бориса, призванный на века утвердить память о нем. Годунов пришел в Кремль надолго, он рассчитывал стать основателем новой династии. Еще будучи правителем, он получил известность как строитель многих храмов, но когда Борис Федорович стал царем, от него все ждали чего-то великого. И он не обманул ожиданий. Название колокольни было связано с прежним одноименным храмом Иоанна Лествичника, но в «Бельском летописце» содержится указание, что колокольня построена «над Воскресеньем Христовым». И это верно: Иван Великий должен быть дать начало новому образу Московского Кремля, где предстояло символически утвердить Гроб Господень в возведенном для этого храме Воскресения. С этой же, условно говоря, «иерусалимской программой» исследователи связывают появление и еше одной всем известной московской достопримечательности — Лобного места на Красной площади. Его присутствие в Москве должно было вызывать в памяти другое «Лобное место» — из храма Гроба Господня в Иерусалиме. Автор «Пискаревского летописца» упоминает о появлении Лобного места вслед за известием о надстройке колокольни Ивана Великого, ставя эти и другие изменения в Кремле (строительство царских хором «на каменном подклете) в один временной ряд: «Того же году зделано Лобное место каменное, резана, двери — решетки железные»[583].
Строительство храма Воскресения (или, по-другому, «Святая святых») в итоге не осуществилось. Исаак Масса знал ювелира Якова Гана, который сделал портрет Ксении Годуновой, отвезенный в Данию (к сожалению, о его местонахождении ничего не известно), а также выполнил еще один грандиозный заказ царя: «отлил 12 апостолов, Иисуса Христа и архангела Гавриила, коим Борис расположил воздвигнуть большой храм, для чего было приготовлено место в Кремле; и он хотел назвать его „Святая святых“, полагая в добром усердии последовать в том царю Соломону»
