Борис Годунов. Трагедия о добром царе - [13]

Работы Р. Г. Скрынникова интересно сопоставить с вышедшей посмертно книгой выдающегося знатока русского Средневековья Александра Александровича Зимина. В 1978 году он закончил книгу «В канун грозных потрясений», посвященную событиям последней четверти XVI века, связанным с возвышением и «упрочением власти» Бориса Годунова. Оба историка придерживались сходных взглядов на то, что именно закрепощение крестьян подготовило крестьянскую войну (книга А. А. Зимина даже имела подзаголовок: «Предпосылки первой крестьянской войны в России»). Но Зимин делал акцент на исследование политической борьбы, Борис Годунов у него всегда находится в центре повествования, поэтому его с полным основанием можно назвать главным героем книги. В результате Зимину удалось создать убедительный и в чем-то даже более доказательный, чем у других историков, образ Бориса Годунова (в книге «В канун грозных потрясений» содержится полемика со взглядами Р. Г. Скрынникова). Зиминский Борис Годунов — это, действительно, сложный исторический герой, для характеристики которого мало одних темных красок. Историк сумел объяснить величие Годунова: «Успеху правительственных начинаний в большой мере способствовало то, что управление страной находилось в руках дальновидного и волевого государственного деятеля. Лицемерный и жестокий, когда это вызывалось государственной необходимостью, Годунов мог быть также обаятельным и щедрым. Не спеша, но неуклонно шел Борис к полной концентрации власти в своих руках, завершившейся его восшествием на трон. Он отлично разбирался в тех задачах, которые встали перед страной после того, как Иван Грозный оставил ее в состоянии почти полного разорения. Не торопясь с преобразованиями и во многом продолжая традиции конца предшествующего царствования (создававшиеся при его участии), Годунов основное внимание уделял поискам путей оздоровления экономики и укрепления внешнеполитических позиций страны. Много в этом направлении ему удалось достичь еще до того, как он стал государем „всея Руси“»[71].

Труды Р. Г. Скрынникова и А. А. Зимина об эпохе Бориса Годунова продолжили прерванную академическую традицию; их книги, как некогда работы Соловьева и Костомарова в XIX веке, тоже стали вехами историографии своего времени. Подобных попыток всестороннего изучения политики Русского государства в конце XVI — начале XVII века больше не предпринималось. Хотя достижения последних десятилетий существования советской историографии этим не исчерпываются. Благодаря исследованию Виктора Ивановича Буганова, опубликовавшего разрядные книги, стало возможным подробно восстановить служилую и придворную биографию Бориса Годунова[72]. Специальное исследование о Земском соборе 1598 года было создано Светланой Петровной Мордовиной, подробно раскрывшей состав представительства выборных при избрании царя Бориса на трон[73]. Александр Лазаревич Станиславский разыскал и опубликовал новые источники по истории Государева двора: боярские списки и Роспись русского войска 1604 года, позволившие наглядно представить персональный состав не только Боярской думы, но и всего столичного дворянства времен Бориса Годунова[74]. Большой интерес представляют труды Бориса Николаевича Флори о русско-польских отношениях конца XVI — начала XVII века[75]. Не были забыты и традиционный сюжет закрепощения крестьян (В. И. Корецкий), а также история царевича Дмитрия, разные версии которой были подробно освещены Владимиром Борисовичем Кобриным[76].

В новейшей историографии наиболее важен труд Андрея Павловича Павлова, посвященный тщательному исследованию изменений в составе Государева двора 1584–1605 годов в связи с политикой Бориса Годунова. Историк начинал изучение эпохи с историографического анализа трудов о Борисе Годунове, всестороннего анализа Утвержденной грамоты 1598 года[77]. А. П. Павлову удалось окончательно устранить старый миф о том, что Годунов опирался в своих расчетах на дворянство, в ущерб боярству. Напротив, оказалось, что Борис Годунов проводил политику в интересах «служилой аристократии», составлявшей большинство Боярской думы. Их функции во власти были не «парадными», а вполне реальными. «Суть политики Бориса Годунова, — пишет А. П. Павлов, — заключалась не в ограничении традиционных прерогатив Думы, а в привлечении на свою сторону бояр, в консолидации знати вокруг трона»[78]. В недавнее время историком опубликована работа о правящей элите времен Бориса Годунова[79] и написан раздел об эпохе царя Федора и Бориса Годунова в многотомной Кембриджской «Истории России», изданной под редакцией английской исследовательницы Морин Перри[80]. А. П. Павлов сформулировал концепцию политической борьбы после смерти Ивана Грозного, когда бояре боролись не просто за обладание властью, а за выбор дальнейшего политического развития. Борис Годунов отстаивал сформировавшуюся в годы опричнины «самодержавную» модель, а его противники думали о возвращении к «аристократическому» правлению, с симпатией глядя на порядки соседней Речи Посполитой. Борис Годунов, по справедливой оценке исследователя, был «мудрее» своих оппонентов, он стремился выстроить новую иерархию не на опричных началах, а возвращаясь к идеям «тысячной реформы» 1550 года (об этом говорит законодательство о землевладении московского дворянства конца 1580-х годов)