Борель. Золото [сборник] - [55]
На третьей станции вожак послал Гурьяна за кипятком.
Поезд по обыкновению стоял долго. Около водоразборной будки парня взяли в тиски харбинские спекулянты.
— Гони этого чертоидола! — шумели в толпе.
— Ишь медвежатник, чалдонская лопатка!
Около крана Гурьяна сунули в затылок за то, что он оттолкнул бабу с длинными блестящими серьгами и вперед набрал воды.
— Орясина! — завопила спекулянтка. — Было захлестнул своей оглоблей.
Гурьян заметил, что ихний вагон остановился против фонаря. Теперь же поезд был разорван. У парня задрожали колени. Вперед пыхтел паровоз. Гурьян бросился к вагону с зелеными занавесками на окнах и изумленно остановился.
— Нарыков! Это как сюда попал?
С площадки вагона ему улыбалась Таня.
— Ты в город? Вот хорошо! Вагон ваш отогнали вон туда, я заметила, как ты выскакивал.
Девушка повернулась к белокурому парню в черной тужурке и потеряла Гурьяна в хлынувшей толпе.
2
На вторые сутки перед вечером город мелькнул белыми огнями. Митрофан увлек растерявшегося Гурьяна на перрон и подошел к извозчику с плутоватыми глазами и бляхами на широком поясе.
Приискатель и возница смерили взглядом друг друга.
— Фартовые? — сразу определил извозчик.
— Они самые. Где приискатели застолбились?
— На Сарайной и Подгорной больше…
— Арлаху знаешь?
— Арканщика-то? Как же… С месяц, как из тюрьмы выполз.
— Вон что! За что отбывал?
— Заарканил енотку, а в ней человек оказался, ну, и наскочили духи. К греху, коню в канаве ногу сломал.
— Вези к нему.
От берегов реки узорчатыми шершавыми зубцами нарастали льдины. Над рекой и городом зыбко качались водянистые туманы. По длинному мосту сталкивались пешеходы и извозчики. Гурьяна пронизывал мороз. Он осмысливал разговор между извозчиком и Митрофаном. Начинал понимать, что в нехорошее место везет его вожак. Здесь было страшнее, чем в тайге. Улицы города петляли, как взвихренные мысли парня. Почти на каждом квартале извозчик упирался в забор и опять вилял в темный закоулок.
«Вот также соболь делает свои тропы в каменных россыпях», — думал Гурьян.
Извозчик доставил их в такой трущобник, что удивился даже вожак. Дверь темного подвала открыла глазастая женщина, сразу напомнившая Гурьяну харбинок в вагоне. Он два раза стукнулся лбом о какие-то подвальные балки, пока не очутился в сырой и душной комнате. Митрофан оглянул полную руку женщины с нанизанными на каждый палец кольцами и в упор спросил:
— Арлахина будешь?
Женщина вильнула глазами перед Гурьяном и беспричинно рассмеялась.
— Сегодня Арлахина, а завтра могу быть твоей.
Бесстыдный, хрипловатый этот смех не понравился и Митрофану.
— Фальшивка, — презрительно бросил он, повернув лицо к Гурьяну.
Подвальное помещение разделяла зеленая перегородка. Оно было почти пустым, если не считать длинного стола, скамейки и шкафа, обклеенного пыльной газетной бумагой. Из-за перегородки послышался кашель, от которого дрогнули занавески.
— Кто шумит?
Гурьян отшагнул назад, когда к ним вышел сутулый великан с сизыми усами и беспокойно бегающими раскосыми глазами. Человеку на вид было не больше сорока пяти лет, но он был седой, с изморщенным, опухшим от постоянных перепоев лицом. Парень прикинул на глаз и заключил, что в деревне напрасно его, Гурьяна, называли верзилой.
— Что манжетки затряслись? — пробасил хозяин, заметив растерянность парня.
Приискательские фасонные сапоги и запорожские шаровары придавали фигуре Арлахи вид таежного франта, налетчика, заправского золотничника. С Митрофаном он поздоровался без особого радушия. Видно было, что в людях он нуждался мало, а в их дружбе — особенно.
— Работаешь? — спросил его вожак.
— Арканил, но вывернули совсем с требухой… Коняг завожу, да деньжат не хватает.
— Выручим на первый случай!
— С прибылью, значит? — обрадовался хозяин.
— Некорыстную зашибли вот с этим парнем. Где братия гуляет?
— В ресторане «Алдан». — Глаза Арлахи горели, как у волка ночью.
— Едем туда?
— Когда ночь напополам разломится. Сейчас на духов напоремся…
3
Женщина, которую Арлаха называл Домной, нажарила мяса с луком. Вкусный запах дразнил аппетит проголодавшихся путников. На столе появилась бутылка харбинского спирта, пара соленых омулей и огурцы.
Гурьян поперхнулся первым стаканчиком крепкого зелья и отказался пить. Он боязливо посматривал на узкий лоб и дерзко бегающие косые глаза хозяина. Затылок Арлахи был приплюснут, торчал назад брюквой, а челюсти работали, как мельничные жернова.
По сравнению с ним вожак казался мелким и ничтожным, как ишак против битюга.
Домна хлестала спирт наравне с приискателями и не пьянела.
— Слюнявый? — захмелевший хозяин кивнул на Гурьяна.
— Молод, но парнишка напористый, — ответил Митрофан.
— В работу надо пустить…
— Сам след нанюхает.
Приятели веселели. На столе, хрустально переливаясь, вздыбилась вторая бутылка. Арлыха вынес из-за перегородки сияющий перламутром и вороненым лаком баян. Широко развернув плечи, он давнул на басы. Плечи Домны задрожали, как густой студень, женщина знала нрав и вкусы своего временного повелителя. Одним прыжком выскочила на средину комнаты и рассыпала чечетку:
В книгу включены романы П. П. Петрова, известного советского писателя, «Шайтан-поле», «Борель» и повесть «Крутые перевалы».
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.