Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [94]

Отдав необходимые распоряжения, Косоговский поехал ко двору, где он обнаружил собравшихся высших чиновников, возглавляемых Амином ос-Солтаном, который, казалось, твердо контролировал ситуацию. Внезапно Камран-мирза Наджиб ос-Салтане, любимый сын шаха и военный министр, ворвался в комнату. Бледный, в отчаянии, с дико блуждающими глазами, он воскликнул: «Ужасно, прямо через сердце!..» Косоговский подошел к Амину ос-Солтану и сказал, что с этого момента он будет выполнять приказы только великого визиря. Амин ос-Солтан смутился, видя Наджиба ос-Салтане, и предложил, чтобы Косоговский выполнял также приказы военного министра. Косоговский отказался иметь двух господ и потребовал решения о том, чьи приказы он должен выполнять. Наджиб ос-Салтане, осознавший ситуацию, быстро отступил и сказал Косоговскому, чтобы он обращался за распоряжениями к великому визирю.

Краткое послание Амина ос-Солтана о том, что шах был застрелен, но нет причин для тревоги, не удовлетворило Дюранда. В то время как русская миссия получала информацию от командующего казачьей бригадой, принимавшего активное участие в событиях дня, британский посланник должен был положиться на свои собственные источники по сбору информации. Врач миссии, доктор Скулли, в сопровождении секретаря Навваба Хасана Али-хана добрался к Шахзаде Абдол Азиму. Они вернулись через час и сообщили, что шах был убит. Доктор Скулли обследовал рану. «Пуля, пройдя между пятым и шестым ребрами, попала в сердце. Смерть, должно быть, была мгновенна. С целью предотвращения паники Амин ос-Солтан поместил тело в экипаж, поддерживал его подушками и перевез во дворец, как будто шах еще был жив».

Около четырех часов прибыл генерал Малетта, итальянский адъютант Наджиба ос-Салтане, просить Дюранда посетить принца. Так как Наджиб ос-Салтане и Зел ос-Солтан долгое время были соперниками наследника, Дюранд понимал, что возможность мирной преемственности зависит от поведения русского и британского посланников. Дюранд так описал встречу: «Принц сидел на земле посередине дороги. Как только я приблизился, он встал с земли и обменялся рукопожатием со мной; нас оставили одних. Он выглядел потрясенным, его бледное лицо, синие форменные брюки и заостренные кожаные ботинки покрыты грязью. Я выразил мои искренние соболезнования; хотя он был бесхарактерным человеком, стал любимым сыном шаха, и было очевидно, что смерть отца стала большим ударом для него. Но скоро выяснилось, что печаль из-за потери отца не была самым сильным чувством. Он боялся плохого отношения наследного принца, если тот придет к власти. Я старался разуверить его, убеждая его сразу правильно повести себя с его братом. …Тогда он понял, что он не имеет никаких шансов на престол, и умолял меня защитить его… Наконец он спросил, может ли он стать британским подданным. Он говорил на фарси, но немного знает по-французски; чтобы удостовериться, что я понял его точно, поскольку персидское слово было довольно неопределенным, он сказал: «Можно ли английского подданного сделать английским подданным?»

Спустя несколько часов полковник Косоговский заглянул к несчастному принцу. Он нашел Наджиба ос-Салтане в «прискорбном» состоянии, говорившего на несвязной смеси фарси и французского. Появление Косоговского напугало робкого военного министра, но полковник обнадежил его и показал ему телеграмму от нового шаха, который требовал от своего младшего брата клятвы верности себе и повиновения Амину ос-Солтану, который был утвержден в должности премьер-министра великого визиря. Наджиб ос-Салтане поклялся, что он уже послал телеграмму шаху, затем начал шептать в ухо Косоговскому: «Теперь все кончено для меня… я не знаю, какое ко мне будет отношение… великий визирь, вы не знаете, он непримиримый враг мой… Моя единственная надежда теперь – Россия… Передайте Поверенному в делах (Бютцов был в отпуске), что я ищу покровительства России; с этого времени я отдаю себя полностью в руки русских; пусть они только поручатся за жизнь и безопасность меня самого, моего семейства и моей собственности».

Последние надежды Наджиба ос-Салтане развеялись, когда русский полковник сказал ему, что «не только Шах, но также русские и английские представители признали Амина ос-Солтана как Великого Визиря Персии».

Как говорили древние, «Рим высказался – дело закончено» (Roma locuta, causa finita). Подобно Наджибу ос-Салтане, Косоговский мог представить себе сопротивление новому шаху, но никто в Персии не мог представить себе сопротивление представителям России и Англии. Наджиб ос-Салтане проиграл. Возможный кризис был предотвращен.

В дворце Амин ос-Солтан собрал высших чиновников империи и представителей двух великих держав, от которых потребовал признания нового шаха, Мозаффара эд-Дина, бывшего тогда правителем Азербайджана. В 7 часов пополудни по Гринвичу министерство иностранных дел телеграфировало Дюранду, что он может признать вступление на престол Музаффара эд-Дина после того, как получит специальное сообщение правительства Индии. Британский посланник вспоминал об этом: «Любое проявление колебаний принесло бы много вреда. Это возродило бы надежды других, вдохновило их выдвинуть свои требования, подвергая опасности мир в стране и, возможно, превратив наследника [Мозаффара эд-Дина] в нашего вечного врага. Это также заставило бы Великого Визиря [Амина ос-Солтана] обратиться к русским, которые, как известно, были за наследника.