Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [95]

Фактически, я должен был лить воду на их мельницу».

Поздно вечером во дворце шаха, оставшись только с Амином ос-Солтаном и русским поверенным в делах

А. Щегловым, британский посланник опасался, что оппозиция Мозаффара эд-Дина вызовет вмешательство России. Русские уже заверили наследника в своей готовности «помочь ему в случае необходимости». Нужно было пресечь любую возможность для продвижения русских войск на другую сторону границы, поэтому до наступления полуночи Дюранд послал телеграмму Вуду, британскому консулу в Тебризе, отдав ему распоряжение признать нового шаха и сопровождать его в Тегеран.

Никто не был настолько глуп, чтобы оспаривать пре-столонаследование с Россией и Англией, объединившихся в поддержке Мозаффара эд-Дина. Наджиб ос-Салтане получил обещание защиты со стороны русских, подписав документ с отказом от прежних претензий на трон.

Другой возможный претендент, Масуд-мирза Зел ос-Солтан, не сделал ни шагу, хотя, будучи старшим сыном шаха, он долго лелеял честолюбивое желание носить корону. В качестве правителя Исфахана и всем известного друга англичан, он полагал, что он имеет шанс достичь этого. Он знал, что в правительстве Индии были те, кто желал поделить Персию и сделать его правителем южной половины под протекторатом Британии. За несколько лет до этого, когда Зел ос-Солтан навлек на себя немилость своего отца, именно Дюранд, бывший тогда министром иностранных дел Индии, помог ему избежать несомненного поражения.

Теперь Дюранд был в Тегеране. Мог ли он обратиться к Зелу ос-Солтану, чтобы оспорить преемственность трона? Принц молча ждал сигнала, который так и не был дан. Когда его надежда умерла, он отправил послание о повиновении Мозаффару эд-Дин-шаху. Так впервые в истории каджарской династии новый шах мирно взошел на трон.

Глава 5 Займы, концессии и политическая власть

Взойдя на трон в сорок три года, шах Мозаффар эд-Дин был больным, слабым, добродушным и совершенно необразованным человеком. Он находился под влиянием жен, родственников, астрологов и случайных фаворитов, был так поглощен мелочами повседневного существования, что времени для скучных и непонятных ему государственных дел оставалось немного. Во все свое правление он добивался расположения России, хорошо понимая, что от нее зависит его судьба как монарха. Тем не менее, по первому впечатлению британского посланника в Тегеране, новый шах не «находился под сильным русским влиянием».

Семь месяцев правительство продолжало действовать так, как и при шахе Насреддине. Тот факт, что Амин ос-Солтан 1 мая решительно поддержал Мозаффара эд-Дина, обеспечил ему благодарность нового суверена. Однако новый шах был подвержен влияниям, а противники великого визиря – сильны и деятельны. Их лидер Абдол Хосейн-мирза Фарманфарма не получил поста военного министра, которого давно домогался. Поэтому он стал действовать заодно с Мошен-ханом Моширом од-Дойлы, мирзой Али-ханом Амином од-Дойлы и группой закадычных друзей шаха из Тебриза. Вместе им удалось поколебать шаха, и 24 ноября он лишил поста человека, которому в значительной степени был обязан мирным восшествием на престол[14].

Амин ос-Солтан сразу отправил гонцов к Дюранду и Бютцову с просьбой к этим дипломатическим миссиям о защите. Обе ответили положительно, что может служить оценкой его искусности как политика. На следующий день оба посланника направились в одном экипаже во дворец, где Бютцов обратился к шаху с призывом обойтись с бывшим великим визирем (премьер-министром) великодушно. Шах не собирался досаждать падшему министру, но у Амина ос-Солтана было много врагов. Самый непримиримый из них, Фарманфарма, организовал, как утверждалось, не одно покушение на его жизнь. Наемные убийцы потерпели неудачу благодаря бдительности двух десятков казаков, которым полковник Косоговский поручил охранять его день и ночь.

Падение Амина ос-Солтана обеспокоило Бютцова, но Дюранд приветствовал перемены. Он нашел новый кабинет «весьма удовлетворительно составленным, имея в виду положение Фарманфармы – военного министра и Мохбера од-Дойлы – министра внутренних дел». «Они, – телеграфировал Дюранд в Лондон, – являются нашими лучшими друзьями в Персии, и оба обладают значительными административными способностями». Особенно по душе британцам пришлось влияние Фарманфармы.

Четырьмя годами ранее капитан П.М. Сайкс из индийской армии впервые встретился с Фарманфармой, назначенным тогда губернатором Кермана. Первая встреча повлекла за собой переписку, новые встречи и дружбу, которая оказалась очень полезной, когда в 1894 г. Фарманфарма был вновь назначен губернатором Кермана, где Сайкс в тот момент был британским консулом. Дипломат писал: «С этого момента мое положение как консула стало весьма завидным: мне достаточно было выразить свои пожелания, как они тут же исполнялись; дружеские отношения его высочества с правительством ее британского величества были очевидными: все чиновники провинций и местные вожди, приезжая в Керман, непременно встречались со мной. Более того, его высочество вложил значительную сумму денег в британские ценные бумаги и накрепко привязан к нашей стороне; он не может ожидать, что в случае нечестной игры наше правительство не конфискует его собственность в Англии».