Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [185]

Чем дольше в министерстве иностранных дел размышляли над делом Стоукса, тем меньше оно нравилось. С Норманом связался один из директоров Англо-Персидской нефтяной компании Ч. Гринуэй и сказал, что он надеется на запрет назначения майора Стоукса как не соответствующего британским интересам. Гринуэй привел следующие причины: «Майор Стоукс идентифицировал себя с самыми крайними националистами в Персии и посещал встречи их энджоменов. Он был настроен почти так же антибритански, как и антирусски, не упускал случая критически высказаться по поводу несправедливости британской политики в Персии; особенно в отношении трудностей, которые создавались на пути получения займов. На новой должности у него будет возможность наносить вред положению Великобритании в Персии и распространять свои взгляды среди персов».

Норман, знавший Стоукса, признал, что не имел понятия о том, что военный атташе зашел так далеко, чтобы присоединиться к персидскому революционному движению. На телеграмму министерства с вопросом о взглядах и действиях Стоукса Дж. Баркли ответил, что майор часто высказывал ему «в частном порядке сильное неодобрение в отношении политики правительства его величества». Баркли никогда не слышал, чтобы Стоукс посещал собрания энджоменов, но «он, согласно общему мнению, очень сблизился с крайними националистами». Россия не могла позволить командовать персидским силовым ведомством на севере английскому офицеру. «Мне кажется, – телеграфировал домой Поклевский, – что мы могли бы согласиться с назначением мистера Стоукса только в том случае, если в нашей сфере влияния на такой же пост будет назначен русский офицер или если организация персидских вооруженных сил будет доверена нашим инструкторам». Бенкендорф несколько раз беседовал с Николсоном, которого очень обеспокоило дело Стоукса. Он не знал, как Британия могла бы помешать Стоуксу поступить на персидскую службу, если бы он решил уйти в отставку. Нератов настаивал. «Мы считаем невозможным в принципе оставаться равнодушными к приглашению Стоукса на пост главы финансовой жандармерии, которая будет действовать в нашей сфере влияния».

Русская пресса начала кампанию против назначения Стоукса. 3 августа «Новое время» предупредило, что это назначение может неблагоприятно сказаться на англо-русском соглашении 1907 г. Когда лондонская газета «Таймс» написала, что у британского правительства нет законных средств помешать Стоуксу уйти в отставку с британской военной службы, «Новое время» ответило, что в таком случае соглашение 1907 г. отдается «на милость любого авантюриста и остается клочком бумаги, не имеющим реального значения». Дж. Бьюкенен докладывал из Санкт-Петербурга, что общественное мнение всколыхнулось, а официальные круги встревожены. Нератов настаивал, чтобы Грей сделал заявление о готовности британского правительства поддержать требование о компенсации, которое может выдвинуть русское правительство с тем, чтобы русское общественное мнение получило моральное удовлетворение.

Грей попытался найти компромисс. 8 августа Баркли предупредил персидское правительство, что оно может настаивать на приглашении Стоукса только при условии, чтобы его деятельность не распространялась на русскую сферу влияния. В противном случае Британия признает право России защищать свои интересы на севере страны. Однако Россия становилась все более нетерпимой. Даже назначение на эквивалентный пост в жандармерии русского офицера ее уже не устраивало. «Это вернуло бы нас к политике соперничества», – писал Нератов.

Граф Бенкендорф боялся, что инцидент с майором Стоуксом может серьезно повредить британо-российским отношениям. 15 августа в разговоре с Греем он подчеркнул, что русское правительство ни в чем не винит Британию. Но российская общественность была убеждена, что назначение Стоукса – это нарушение основ англо-русских отношений в Персии. Грей сказал, что не хочет быть причиной ухудшения дружеских отношений между двумя державами по такому поводу, как вопрос Стоукса; но он не знал, что еще можно сделать, кроме как затянуть принятие прошения Стоукса об отставке из индийской армии. Бенкендорф был убежден в искренности Грея. Он объяснил свою уверенность в том, что Британия не лелеет тайных планов относительно Северной Персии, в длинном письме Нератову. Грей, писал Бенкендорф, уже отрекся от Стоукса, но не хотел противодействовать Шустеру; он пытался предупредить неизбежные упреки в том, что обе державы строят препятствия на пути любых серьезных реформ в Персии. В заключение Бенкендорф предупреждал, что любой трещиной в отношениях между Британией и Россией непременно воспользуется Германия.

«Маленькому Нератову», как называли его коллеги, наконец удалось спровоцировать флегматичного сэра Э. Грея; 16 августа Грей писал Бьюкенену: «В настоящее время персидское правительство, должно быть, считает меня более русским, чем сами русские… Исполняющему обязанности министра иностранных дел следовало бы объяснить публике, что назначение Стоукса не состоялось единственно из-за наших действий, и сделать то, что я сделал, чтобы убедить наше общественное мнение терпеливо относиться к продолжающемуся присутствию русских войск в Северной Персии и к действиям полковника Ляхова в последние годы.