Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [137]

Отступление британцев в споре о Мирджаве и Доздабе стабилизировало ситуацию в Юго-Восточной Персии, но не ослабило соперничества великих держав. Британцы субсидировали вождей местных племен, русские контролировали бельгийскую администрацию таможен. Директор сеистанской таможни Молитор признался Бенну, что его действия были «результатом приказов, полученных от его начальства в Тегеране. Работа здешней таможни подвергается вмешательству русского вице-консула Миллера, которое, если будет продолжаться, дойдет до прямого надзора, что отрицательно скажется на перспективах департамента таможни и на росте британской торговли».

Недовольство Молитора Миллером было, возможно, искренним: русский консул не был особенно приятным человеком. Но оно могло быть и уловкой, целью которой было отвести гнев британцев и облегчить всем бельгийцам работу в этом районе, где влияние англичан было очень сильным. Каковы бы ни были чувства Молитора, он действовал в тесном сотрудничестве с русскими; одного из его помощников, Чезари, даже подозревали в том, что он регулярно получает деньги от Миллера.

В Персидском заливе британцы не меньше, чем в Сеистане, стремились сохранить монопольное положение. Никто и никогда не выражал империалистическую позицию более ярко и выразительно, чем Дж. Керзон: «Русский порт в Персидском заливе, голубая мечта патриотов с Невы или Волги, внес бы в жизнь Залива, даже в мирное время, элемент беспокойства, нарушил бы установленное с таким трудом равновесие, погубил бы торговлю, которая оценивается во много миллионов фунтов стерлингов, и снова спустил бы с цепи страсти враждующих национальностей, готовых вцепиться друг другу в горло. Пусть Великобритания и Россия сражаются или улаживают свои разногласия где-нибудь в другом месте, но не превращают в арену кровопролитного конфликта мирное поле торговли. Я рассматривал бы уступку любого порта в Персидском заливе России как умышленное оскорбление Великобритании, как безответственное нарушение статус-кво и как преднамеренную провокацию к войне; я обвинил бы того британского министра, кто допустил такую передачу, в предательстве своей страны».

Человек и природа, казалось, сговорились превратить Персидский залив в один из наиболее пустынных и наполненных ужасом регионов мира. Невыносимой жаре, песчаным бурям, насекомым и болезням вполне соответствовали рабство, пиратство, продажность и полное беззаконие. Из записок случайных путешественников и докладов британских чиновников создается впечатление всеобщего развала, беспорядка и насилия.

Наиболее могущественный местный правитель персидской части побережья залива Моэзз ос-Салтане, вождь арабов Ка'бы и наследный губернатор Мохаммереха, противился расширению британской торговли, поскольку вслед за ней появлялось все больше персидских чиновников, угрожавших его средневековой автономии. Весной 1897 г. он был убит собственным братом Хаз'алем, который объявил себя шейхом Мохаммереха. Британцы, опасаясь беспорядков, которые поставили бы под угрозу их интересы и английские жизни, направили в реку Карун канонерку, за что получили благодарность шаха.

Персидское правительство, демонстрируя понимание фактического положения вещей, телеграфировало братоубийце, права которого на трон под сомнение не ставились, что его главным долгом является «хорошая служба британской торговле». Если Хаз'аль желает заслужить благоволение персидского правительства, он будет «предпринимать такие действия для поддержания мира и безопасности британских торговцев, чтобы они могли телеграфировать британскому поверенному в делах свое удовлетворение вами».

Хаз'аль, испытывавший к персидскому правительству мало уважения и еще меньше любви, данный совет принял к сведению, и он сослужил ему хорошую службу. Несколькими годами позже, когда правительство Персии разложилось еще сильнее и вся империя готова была развалиться, в прессе так описывалось положение шейха: «Он богат и успел в действиях против беспокойных племен продемонстрировать свою способность мобилизовать 25 тысяч кавалерии и пехоты. Номинально он является вассалом шаха, обладает персидским титулом, женат на персидской принцессе, использует персидский флаг и старается сохранять хорошие отношения с Тегераном; но он собирает собственные налоги, содержит собственное войско и на практике более чем полунезависим… Он горячий друг британцев и обращается к ним за советом и поддержкой».

Хаз'аль почувствовал угрозу для себя, когда Персия, по настоянию России, ввела современное управление таможнями под руководством группы бельгийских экспертов. В январе 1901 г. месье Симэ, таможенный чиновник, приехал из Тегерана для переговоров с шейхом об установлении правительственного контроля над таможнями на территории, находящейся под его юрисдикцией. Прежде шейх Хаз'аль выплачивал Тегерану 60 тысяч туманов в год и брал свои таможни на откуп. Теперь правительство предложило ему 30 тысяч туманов за отказ от этой привилегии и пообещало еще 12–15 тысяч туманов в качестве пенсиона. Когда Хаз'аль не проявил намерения повиноваться Тегерану, британцы поняли сложность ситуации: «Мы не можем не признать, что желание правительства Персии ввести на этой территории свои таможни разумно, его право на это бесспорно; но, исходя из наших торговых интересов, мы имеем право заявить о своей заинтересованности в этом вопросе и выяснить у правительства Персии его планы».