Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [133]

Предложение Хешмата ол-Молка не встретило одобрения среди индийских чиновников. Полковник С.Е. Йейт, агент генерал-губернатора в Белуджистане, писал, что, если бы Британия «купила эти земли на имя Хешмата ол-Молка, после завершения сделки мы не имели бы над ним никакой власти; но купить их на собственное имя – другое дело».

Йейт не верил, что персидское правительство продаст землю, но надеялся, что правительство Индии сможет взять ее в аренду на 99 лет. Керзон жаждал завладеть Сеистаном на любых условиях. Узнав, что несколько мешхедских торговцев подали заявки на коронные земли, вице-король телеграфировал сэру А. Гардингу: «Какой бы вариант ни был предложен – покупка, аренда земель Сеистана или откуп доходов с Сеистана – мы будем стремиться перебить цену всех остальных покупателей». На следующий день Гардинг ответил, что невозможно купить земли Сеистана или завладеть ими через Хешмата ол-Молка. Керзон признался, что он сомневался в разумности действий через Хешмата ол-Молка; у него уже был новый план. Пусть Гардинг, пользуясь денежными затруднениями шаха, предложит Персии заем под обеспечение доходов с Сеистана. Если же персидское правительство пообещает не отчуждать земли, не поставив об этом в известность британцев, то такое обещание имело бы негативный смысл, так как «подразумевало бы, что отчуждение в пользу России допустимо».

Но вся эта схема была заброшена столь же стремительно, как и затеяна. Единственным пострадавшим стал Хешмат ол-Молк, который заработал недоверие собственного правительства и ненависть русских агентов в Сеистане и Хорасане. Пока Гардинг и Керзон обменивались телеграммами, персидское правительство по совету русских потребовало у Хешмата погасить задолженность по доходам с провинции. Британский консул в Мешхеде настойчиво убеждал Гардинга поручить вице-консулу в Сеистане сделать Хешмату ол-Молку «подарок в 2000 ф. ст, чтобы облегчить текущие трудности». Он боялся, что «иначе Хешмат может оказаться вынужденным принять денежную помощь от России; в этом случае он будет зависеть от нее, а не от нас».

Первые признаки нависшей над Хешматом ол-Молком беды появились еще в начале года. Капитан Р. Бенн, вице-консул в Сеистане, в своем официальном дневнике записал, что Хешмата ол-Молка «серьезно осудили» за то, что он позволил британским офицерам приобрести такое влияние. Русский консул А. Миллер сумел запугать его до такой степени, что он «несколько изменил дружественность своего отношения» к англичанам.

Х. Барнс, министр иностранных дел Индии, писал Гардингу, что правительство Индии придает величайшее значение «утверждению первостепенного интереса Великобритании в Сеистане»: «Ни при каких обстоятельствах нельзя позволить Сеистану перейти, подобно северным провинциям Персии, под контроль или преобладающее влияние России; британский престиж в этой части следует постоянно и активно поддерживать».

Барнс откровенно признавал, что, несмотря на важность коммерческих соображений, «правительство Индии при открытии дороги на Кветту и поощрении торговли преследовало в основном политические цели». (В оригинале документа кто-то, не автор, подчеркнул слово «политические» и поставил рядом с ним крестик.) Он указывал: «В этих обстоятельствах падение нынешнего губернатора Сеистана явилось бы серьезным ударом для планов правительства Индии, поскольку замена его менее дружественным губернатором отрицательно сказалась бы на торговле, ослабила бы притязания на включение Сеистана в нашу сферу влияния».

В письме содержалось интересное признание. В XIX веке стало модным оправдывать агрессию, вмешательство во внутренние дела других стран или даже войну интересами коммерции. Промышленность и торговля в новой буржуазной мифологии были возведены в ранг богов, а наличие коммерческих интересов, считалось, давало право на вмешательство ради их защиты. Как только в обществе закрепилась такая этика, под видом коммерции и торговли начали оправдывать и защищать всевозможные неэкономические интересы. Так и с положением Британии в Сеистане. Доходов, которые несколько индийских купцов получали от торговли в Сеистане, не хватило бы даже на содержание британских консульств и секретных агентств в Восточной Персии, не говоря уже о строительстве шоссейных и железных дорог через сотни миль белуджистанской пустыни, военных постах, телеграфных линиях и жалованье сотен англичан, задействованных в этой работе. Только в секретном письме посланнику в Тегеране высокопоставленный индийский чиновник готов был признать ту очевидную истину, что «правительство Индии при открытии дороги на Кветту и поощрении торговли преследовало политические цели». Так британцы, представители которых в Тегеране любили читать персам лекции о роли бизнеса, действовали в Сеистане, как русские в провинциях Северной Персии. Искусственно созданная торговля служила ширмой для политического вмешательства.

Керзон твердо решил спасти Хешмата ол-Молка, чье «дружественное отношение к британскому правительству было «представлено русским консулом А. Миллером в неверном свете», что может привести к «неудовольствию персидского правительства». Вице-король обратился к Гардингу с просьбой использовать свое влияние в пользу Хешмата ол-Молка, которого правительство вызвало в Тегеран, хотя «более чем сомнительно, что он последует этому вызову». Генеральный консул Тренч, который являлся официальным агентом вице-короля, также настаивал на немедленных действиях.