Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках - [3]

В советской исторической науке значительный вклад в изучение средневековой Белоруссии, и в частности Полотчины, внес основатель славистики (как научной дисциплины) видный историк В.И. Пичета. А.Е. Пресняков отмечал важность политического и культурного влияния Полоцка на все государственное развитие Великого княжества Литовского.[7] Известный историк Л.В. Алексеев посвятил отдельную работу истории Полоцкого края в домонгольский (точнее, в «долитовский») период.[8] К сожалению, вопросу о полоцко-литовских взаимоотношениях в работе почти не уделено внимания. В значительно большей степени проявили заинтересованность данным кругом проблем В.Т. Пашуто и Р.В. Батура. Эти исследователи не считали возможным придавать полоцкому фактору исключительную роль в образовании и развитии Литовско-Русского государства. Фундаментальный труд В.Т. Пашуто в изображении полоцко-литовских отношений страдает очевидной поверхностностью.[9] Отдельные вопросы социально-экономического развития Полотчины разработаны были А.Л. Хорошкевич, и ей же принадлежит честь издания в пяти томах «Полоцких грамот», включивших в себя немало документов, ранее не вводившихся в научное обращение.[10]

Наконец, парадоксальная модель возникновения Великого княжества Литовского в результате политической активности собственно славянских земель — Полоцка и Новогрудка — предложена современным белорусским историком М. Ермаловичем.[11] Нельзя не отметить оригинальность и самостоятельность концепции М. Ермаловича, но его научные выкладки в целом ряде случаев обнаруживают источниковедческую непроработанность и даже незнакомство автора с основной литературой по летописеведению Древней Руси.

Наша работа в значительной степени акцентирована на трех периодах в истории Полотчины: борьбе за Полоцкое княжение во второй половине XIII — начале XIV вв., временах войны между Сигизмундом Кейстутьевичем и Свидригайло Ольгердовичем в 1430-х гг. (в смысле участия в ней Полоцка) и зимней войне за Полоцк 1562–1563 гг. Во всех этих случаях сравнительно малая исследовательская разработанность данных вопросов, даже с точки зрения источниковедческой, не говоря уже о прагматическом изложении, обязывала к углубленным изысканиям. В особенности это касается взятия Полоцка войсками Ивана IV в 1563 г.

В российской исторической литературе события полоцкого похода Ивана IV ассоциируются прежде всего с победами русского оружия и успехами Московского государства в расширении своих пределов. Помимо этого события зимней войны за Полоцк прочно увязаны российскими историками с некоторыми другими проблемами, имеющими в отечественной историографии давнюю традицию. Среди них заметнее всего две: во-первых, вопрос о наследственных правах государей Московского дома на земли Западной Руси, Белоруссии и Прибалтики, как это формулировалось в XIX в., или, иными словами, о борьбе за воссоединение белорусского народа с Московским государством, как это формулировалось в веке двадцатом. Во-вторых, «тайна личности» Ивана Грозного, смущающая умы российских историков вот уже четыре века: от Ивана Тимофеева до А.Л. Хорошкевич. Взятие Полоцка дает богатый и противоречивый материал к характеристике предпоследнего государя-Рюриковича как политика и полководца; но не только. Проблема пресловутых «массовых казней» post factum сдачи города составляет важный элемент картины жестокостей царя, ставших предметом многочисленных исследований.

Описывая полоцкие события, В.Н. Татищев дословно привел одно из летописных известий, по смыслу своему служащее к вящей славе московского воинства и царя, одержавших над «литвой» крупную победу.[12] Н.М. Карамзин создал по яркости своей и точности доселе непревзойденный этюд: ему удалось на нескольких страницах восславить «легкое, блестящее завоевание древнего княжества России…» и опозорить Ивана IV, не выполнившего, согласно Карамзину, заключенного с городским воеводой договора об условиях сдачи, подвергшего город разгрому, ограблению, пленившего большую часть населения и утопившего в Двине евреев, тех, кто отверг крещение.[13]

Г.В. Форстен довольно подробно рассказал о взятии Полоцка, вписав его в общую картину всеевропейской борьбы на Балтике, отметил особое значение приобретения Иваном IV города, «через который проходила вся торговля Юго-Западной Руси и Польши». Форстен привел ряд новых частных подробностей о ходе боевых действий под Полоцком.[14]

Что касается характеристики личности Ивана IV и полоцких событий в связи с нею, то первым после Карамзина на этот поход в полувековом правлении московского самодержца обратил внимание И.Д. Беляев. Он считал полоцкое взятие серьезным успехом, заставившим Сигизмунда-Августа просить мира, и в значительной степени — личной заслугой царя, возглавившего полки, «как бы не доверяя воеводам». В общем контексте пассажа о Полоцке представляется нейтрально-похвальным высказывание историка о том, что царь, взяв город, «велел разорить латинские костелы (костел, кстати говоря, был всего один — бернардинский — Д.А., Д.В.) и крестить жидов, а непокорных топить в Двине…»