Борьба за огонь (без иллюстрации) - [33]

Вожак первым настиг одного беглеца.

Крича от страха, кзам распластался на земле. Но мускулистый хобот обвился вокруг дрожащего тела, поднял его в воздух и отшвырнул на десять локтей. Как только людоед упал на землю, на него опустилась волосатая нога и раздавила его, словно насекомое. Другого кзама пригвоздили к земле гигантские бивни, в то время как третий, совсем молодой воин, поднятый высоко над землей хоботом, отчаянно кричал в предсмертной тоске.

Стадо приближалось. Как горный обвал, нахлынуло оно на кустарник, все сметая на своем пути. Все кзамы, прятавшиеся в зарослях по берегам Большой реки и в ясеневой роще, были растоптаны, раздавлены, уничтожены.

Только тогда утихла ярость мамонтов.

Вожак, остановившийся у подножья холма, затрубил сбор, и мамонты послушно потянулись к нему; глаза их еще блестели от возбуждения, бока тяжело вздымались.

Спасшиеся людоеды без оглядки бежали на юг. Нао, Нам и Гав могли больше не бояться их — кзамы навсегда отказались от преследования уламров. Они принесли своему племени удивительную весть о союзе северных людей с мамонтами. Сказания об этом союзе передавались из поколения в поколение еще много тысячелетий спустя…

* * *

Опустошив пастбище, мамонты отправились на поиски нового в низовье Большой реки. Десять дней кочевали мамонты вдоль берега. Стадо не спешило; оно находило корм повсюду: и в камышовых зарослях, и на черноземной почве равнин, и в болотной тине, и среди чащи старых лесов; сильные, огромные животные были неприхотливы и заботились больше о количестве, чем о качестве корма.

Сознание своей силы делало мамонтов миролюбивыми, спокойными, неторопливыми; оно сказывалось и в их походном строе, и в выборе места для ночевок, и в строгом порядке внутри стада. Мамонты отличались высоким совершенством чувств: великолепным зрением, тонким обонянием, отличным слухом, хорошим осязанием.

Огромные и в то же время гибкие, тяжеловесные, но подвижные, они так же свободно передвигались по воде, как и по земле. Их чувствительные хоботы, которые могли душить, как медвежьи лапы, и работать, как человеческие руки, удаляли с пути препятствия, втягивая воздух, определяли источники запахов, разыскивали и выкапывали из-под земли коренья, срывали траву. Их гигантские круглые ноги могли одним ударом раздавить льва. Не было на земле животного, которое не боялось бы их страшных бивней.

Казалось, ничто не могло остановить их победного шествия по земле…

Так думал Нао, следуя за стадом гигантов. Ему приятно было слышать, как гудела земля под ногами длинного ряда мирных животных. Он гордился тем, что все хищники спешили скрыться, заслышав шум приближающегося стада.

Для усталых и измученных уламров это были дни полного отдыха от опасностей и тревог.

* * *

Мамонты просыпались рано, когда лента реки чуть серела в предрассветном сумраке и жизнь кругом еще не пробудилась от сна. Они вставали с сырой земли и, подняв кверху хоботы, оглушительно трубили, приветствуя рождение дня.

Они резвились в саванне, радуясь свежему дыханию утра, играя, гонялись друг за другом по излучинам реки, затем собирались вместе и не спеша лакомились вырытыми из-под земли кореньями, свежесорванными молодыми побегами деревьев и травой.

Они искали грибы — моховики, сморчки и масленки, а когда не находили грибов, грызли каштаны и жолуди. Потом они всем стадом спускались к водопою.

Нао, взобравшись на вершину холма или на скалу, любил смотреть, как многочисленное и величественное стадо шагало к реке.

Бурые спины мамонтов казались издали волнами прилива; широкие ноги их оставляли в глине глубокие ямы; огромные уши шевелились на ходу, словно гигантские летучие мыши; гибкие, подвижные хоботы были похожи на толстые ветви деревьев, а шерсть, покрывавшая их, напоминала мох.

С наступлением ночи уламры разводили костер.

Огонь замирал, когда в него подбрасывали сырые ивовые ветви, но затем собирался с силами и с яростным треском глодал их. Разгораясь, он начинал ровно дышать, высушивал сырую землю, отгонял темноту на тысячу локтей и извлекал из сырого мяса, каштанов и кореньев до тех пор скрытый в них приятный аромат.

Вожак мамонтов скоро привык к Огню и каждый вечер приходил смотреть на него; он следил глазами за уламрами, время от времени подбрасывавшими в костер охапки горючего.

Однажды вечером он подошел к костру совсем близко, повидимому, перестав бояться этого странного существа с такими изменчивыми очертаниями. Неподвижный и огромный, как гора, он долго следил за пляшущими языками пламени, потом, схватив хоботом толстую ветвь, подержал ее над костром и бросил в Огонь.

Поднялся сноп искр и столб густого дыма, языки пламени упали, но через несколько мгновений ветвь вспыхнула ярким пламенем.

* * *

Медленно, но неуклонно мамонты продолжали свое шествие вдоль берега Большой реки. Настал день, когда путь стада разошелся с путем, ведущим к становищу племени уламров: река, которая до этого места текла прямо на север, здесь сворачивала на восток и дальше, сделав крутой поворот, шла обратно на юг.

Нао загрустил. Он понимал, что, если стадо не захочет покинуть богатые кормами берега реки, ему придется расстаться с ним.