Борьба с безумием - [59]

Если начать новое лечение этих незапущенных боль­ных и быстро выписывать их домой, то численность па­циентов в больнице Траверз-Сити снизилась бы очень заметно. Но вот на заседании врачебной конференции не­которые из коллег Джека обрушились на него с напад­ками. Разве он не видит, сколько хлопот он им причиняет? Больница прославилась на весь штат как спасительница безнадежных хроников, и в результате со всех сторон стали присылать к ним тяжелейших больных. Вы пред­ставляете, сколько работы прибавилось в приемном от­делении? Джеку следовало бы не очень торопиться с вы­пиской своих больных... А не то...

Какими глупыми мечтами тешит себя Джек Фергюсон! Он похож в этом отношении на Ральфа Уальдо Эмер­сона, который сказал, что если человек предложит лучшую систему мышеловки, то люди протопчут широкую дорогу к его двери. Может быть, великий философ и прав в отношении изобретателей мышеловок, но его философию нельзя применить к изобретателям надежды для неизлечимых душевнобольных.

Джек был одинок со своими мечтами.

Не совсем одинок. С ним были больные, которые обожали его. Были сестры-надзирательницы, которые верили в него. Была начальница среднего персонала Берта Оркэт.

- Какие сестры! - сказал Джек. - это персональная победа мисс Оркэт. Это высшее достижение всей ее жизни, отданной другим людям.

Джек улыбнулся.

- С медицинской точки зрения Берта Оркэт - мой са­мый ценный помощник в этой борьбе. И она же мой са­мый беспощадный критик, если не считать мою Мэри. Стоит мне сделать малейшую попытку выдвинуть Фергю-сона впереди больных, как мисс Оркэт сразу же выливает мне на голову ушат холодной воды.

- Как это вы выдвигаете себя впереди больных? - спросил я.

- А вот как, - сказал Джек. - Мне следовало бы перестать похваляться своей работой, водя посетителей по больнице. Или я выпускаю на огородные работы не вполне подготовленных больных, чтобы приукрасить статистику.

Ох, и попадает мне от Оркэт!

Но не кто иной, как Берта Оркэт, которая за тридцать лет работы видела и подъем и угасание надежды для не­счастных безумцев - чаще всего угасание, - именно Берта Оркэт с сиянием в глазах говорит Джеку Фергюсону:

- Если бы только нас оставили в покое, мы могли бы сейчас действительно что-то сделать. Теперь мы на верном пути.

С ним были все сестры-надзирательницы, и ожившие больные, и Берта Оркэт, и жена его Мэри. Так что Джек не так уж одинок.

- Насколько Джек изменился с момента его прихода в Траверз-Сити? - спросил я Мэри.

Мэри смутилась.

- Я должна вам кое в чем признаться, - сказала она. - Помните, когда Джек в последний раз вышел из Больницы ветеранов в Индианополисе, я сказала, что не сомневаюсь в полном выздоровлении Джека?

Да, я помнил это и даже приводил ее подлинные слова в своем рассказе.

- Я тогда солгала вам, - призналась честная Мэри. - Меня еще долго мучили приступы малодушия и страха за Джека. Нет, нет, Джек с тех пор совсем не изменился. Это я изменилась.

- В чем именно?

- Теперь я уже знаю, что нечего о нем беспокоить­ся, - сказала Мэри,

Глава 10

Сколько нужно нервов, чтобы писать очерк о том, что вы считаете подлинным открытием, - писать не после того, как открытие уже совершилось и прославилось, а в тот момент, когда оно еще разрабатывается и сам изобретатель в опасности. Я сознательно говорю, что Джек Фергюсон в опасности: из-за элементарной непорядочности, которая встречается в лучших научных кругах, всякое от­крытие вызывает пренебрежительное к себе отношение, пока специально назначенные и общепризнанные автори­теты не поставят ца нем штамп одобрения. Мэри Фер­гюсон не поняла, с какой целью я спросил ее, не изменил­ся ли Джек с тех пор, как они переехали в Траверз-Сити. Мэри, готовая пойти за него на адские муки, думала лишь об одном:

Сможет ли он сохранить нормальную психику, которую чудом обрел в запертой палате пять лет назад?

Обратите внимание, что я говорю «обрел», а не «вос­становил». До его последней прогулки в буйную палату Джек сам признавал, что начиная с мальчишеских лет он никогда не был психически здоровым. В нем всегда жил дикий зверь честолюбия, затаенное большое «Я», которое нашептывало ему мечты о будущем величии.

Что касается Мэри, она была вполне уверена, что быв­ший Джек, параноик, исчез навсегда. Посмотрите, как скромно он оценивает свою роль в открытии практического лечения для душевнобольных. Он отдает дань уважения химикам, снабдившим его новыми лекарственными сред­ствами; он прославляет сестер-надзирательниц за их неж­ную, любовную заботу о больных. Поведение самого Дже­ка полностью оправдывает мнение Мэри.

- Всякий раз, как я сдаю свою научную статью, меня мучает совесть. Ведь, по сути говоря, б заголовке должны стоять имена химиков и надзирательниц, а не мое имя, - говорит Джек.

И все же весь этот год я недосыпал по ночам, размыш­ляя о том, когда же Джек - столь уверенный в себе и невозмутимый, как лунатик, - когда он наконец сдаст по­зиции и падет ниц. Но он крепко держался, и все мои опасения оказывались пустыми. Вы помните, как глупо я волновался, приняв равнодушие Джека к своим колле­гам, не заинтересованным в лечении запущенных шизохроников, за высокомерие. Я беспокоился также о том, что Джек так одинок в своей работе, - ведь только Мэри, надзирательницы и больные радуют его бедное сердце.