В то время как благодарность примирила и из врагов сделала друзьями двух знаменитейших рыцарей Испании, войска их затеяли ссору, которая скоро перешла в драку, близко походившую на сражение. Пришедшее войско требовало части добычи, захваченной в Аламе теми, которые взяли ее; освобожденное из осады войско не хотело делиться ею; герцог Медина-Сидония остановил сражавшихся и, обращаясь к своим, сказал:
— Мы взялись за оружие за нашу веру, за честь и освобождение наших соотечественников; успех есть славная нам награда. Если вы хотите добычи, то у Мавров немало городов и богатств. На всех достанет!
Солдаты отвечали восторженными кликами, и мир водворился в войсках.
Маркиза Кадикская с заботливостию любящей супруги послала за войском Медины-Сидония множество съестных припасов. Столы были накрыты в палатках. Маркиз угостил герцога и рыцарей, пришедших с ним; войску были розданы припасы, и общая радость явилась там, где до тех пор царили болезни, страдания и смерть!
Маркиз Кадикский и герцог Медина-Сидония, оставив в Аламе гарнизон, отправились вместе, как близкие, неразлучные друзья, в город Антекверу, где были приняты королем с великими почестями; оттуда герцог отправился с маркизом в город Маркену, где оставалась маркиза. Она встретила их с восторгом радости. Маркиз отворил двери дворца своего и задал в нем праздник, который длился целый день и целую ночь. Когда, наконец, герцог Медина-Сидония отправился в свои владения, маркиз Кадикский проводил его и простился с ним с братскою любовию. Зрелище сих двух знаменитых соперников на поле битвы и врагов в жизни частной, ставших теперь друзьями, восхитило все испанское рыцарство, которое кичилось тем, что в среде его нашлось столько благородства, храбрости и великодушия.
Обесславленный и упавший духом, возвратился Мулей в Гренаду. Жители Гренады и народ встретили его с ропотом и тайными проклятиями. Предсказание дервиша о близкой гибели Гренады повторяли все, замечая, что уже ключ Гренады в руках христиан.
Мулей был нрава жестокого и заносчивого; его правление отличалось беспощадностию: он проливал не однажды кровь маврскую, и самые знатные вожди племени Абенсерагов пали жертвой его гнева и мести. Мулей был женат два раза. Первая жена его Аиха, прозванная за силу духа Львиным Сердцем, имела сына, будущего наследника престола. Его назвали Магалитом Абдаллой, но писатели того времени называют его Боабдилем. Лишь только он родился, как астрологам приказано было сделать предсказание о судьбе его.
— Велик Бог! — воскликнули они, сделав свои вычисления. — Он один управляет царствами! Написано, что сей принц вступит на престол отца своего, но Гренада падет в его царствование.
Выслушав предсказание астрологов, Мулей возненавидел сына. Он всячески гнал его, и принцу дали прозвание Эль-Сухойби, то-есть злосчастный. К сему прозвищу присоединилось другое: малютка, так как он был очень мал ростом.
Вторая жена Мулея называлась Фатима, по прозванию Ла-Соройя, то-есть: свет белый, ибо красоты была блистательной. Она была христианка и взята в плен еще дитятей. Мулей увидал ее, полюбил и по магометанскому закону, позволяющему многоженство, женился на ней. Она имела двух сыновей, любила их страстно и, обуянная честолюбием, горела желанием упрочить за ними престол отца. Пользуясь своим влиянием над Мулеем, она наветами и клеветами достигла того, что он приказал умертвить многих врагов своих на Дворе Львов в Альгамбре. Последняя месть Соройи упала на Аиху. Мулей приказал заключить ее в темницу, вместе с ее и своим сыном Боабдилем, в одной из самых высоких башен Альгамбры. Боабдиль рос в этом заключении, и Соройя все больше и больше боялась его. Она беспрестанно напоминала Мулею о предсказании астрологов. Однажды смущенный и разгневанный Мулей воскликнул:
— Меч палача покажет лживость предсказания астрологов и положит конец честолюбию Боабдиля, как положил конец многим другим крамольникам, казненным прежде.
Друзья Аихи уведомили ее тайно о намерениях старого Мулея; преисполненная мужества, она еще раз оправдала данное ей прозвание: львиного сердца. Нимало не медля, с помощию прислужниц и верного слуги, она ночью связала простыни, шали и шарфы и спустила из окна маленького принца. Ожидавшие его слуги посадили его на быстрого арабского скакуна и умчали в город Кадикс; там они скрыли его, пока он достиг совершенных лет, и с помощию своих приверженцев утвердился в городе этом, не опасаясь отца.
В таком положении находились дела, когда разбитый Мулей воротился в Гренаду из-под стен Аламы. Тогда часть рыцарей отступилась от него, вознамерилась низложить его и провозгласить королем Боабдиля.
Около Гренады находился загородный дворец Мулея; он намеревался остановиться в нем на несколько времени, чтоб отдохнуть от усталости, волнений и тоски после своей неудачи под стенами Аламы. Каково же было его удивление, когда он нашел ворота его запертыми и узнал, что сын его, Боабдиль, был провозглашен королем в Гренаде!
— Велик Бог! — воскликнул пораженный Мулей, — нельзя бороться с предопределением; что вписано в книгу судеб, то совершится! Предсказание сбылось: сын мой вошел на престол… Да избавит нас Аллах от конца предсказания!
