Борьба и победы Иосифа Сталина - [3]

Человек необычайной судьбы, знаменитый государственный деятель, тонкий политик, талантливый полководец и дипломат, он не может быть вычеркнут из летописи мировой цивилизации. Еще при жизни Вождя Советского Союза современники понимали его величие.

Государственный секретарь США Корделл Хелл писал: «Ста­лин — удивительная личность... Он один их тех лидеров, наряду с Рузвельтом и Черчиллем, на плечи которых ложится такая ответст­венность, какой не будет знать ни один человек в ближайшие 500 лет».

Неординарность фигуры Сталина признавалась даже людьми, не имевшими оснований испытывать к нему симпатии. Александр Керенский, бывший глава Временного правительства России нача­ла XX века, убежденно утверждал: «Великий человек! Двое таких было: Петр I и он. Оба сделали Россию державой».

Превосходные эпитеты в оценке Сталина звучали из уст круп­нейших политиков минувшего столетия: «Он обладал глубокой, ли­шенной всякой паники, логической и осмысленной мудростью, был непревзойденным мастером находить пути из самого безвы­ходного положения». Лучшая часть трудов Сталина переживет Сталина, как это случилось с достижениями Кромвеля и Наполео­на, пишет немецкий исследователь.

Уже после смерти вождя, выступая в палате лордов, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль убежденно подчер­кивал: «Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был че­ловек, который своего врага уничтожал руками своих врагов, за­ставлял даже нас, которых открыто называл империалистами, вое­вать против империалистов. Сталин был величайшим, не имеющим равных себе в мире диктатором. Он принял Россию с сохой и оставил ее оснащенной атомным оружием. Нет, что бы мы ни говорили о нем, но таких людей не забывают».

Сталин — один из тех немногих людей, который мог бы о себе с полным основанием заявить: все, что мной делалось, — соверша­лось на благо человечества. Он был действительно велик. Даже в личных дневниках люди писали о нем как о земном Боге. И это ощущение «земного Бога» возникало как не зависящее от воли чув­ство. Черчилль рассказывал в своих мемуарах, что однажды он не хотел вставать и держать руки по швам, как почему-то невольно делали все участники конференций при появлении советского ли­дера, но «Сталин вошел, и вдруг, будто потусторонняя сила подняла меня, я встал».

Все это так. И бросается в глаза, что уже само место рождения этого человека отражает некую символичность, как бы предопре­делившую необычность его судьбы.

Кавказ, этот нерукотворный шедевр природы, с дохристиан­ских времен был притягателен для человека. Античная мифология прославила его как родину золотого руна, с богатой Колхидой, ве­личественными заснеженными горами, словно взмывшими из по­топа, где, говоря словами Софокла, «властвует Титан, огонь принес­ший — бог Прометей».

Здесь процветали и рушились царства, вспыхивали междоусоб­ные войны и конфликты; через эту гигантскую дамбу между Чер­ным и Каспийским морями пролегали торговые пути, связываю­щие Европу с Азией. Неотъемлемый образ грузинского эпоса, от­мечает Ю. Емельянов, сказочные крылатые кони «мерани», как память пребывания хеттов, переселявшихся из Европы в Малую Азию: «Здесь пришельцы очаг положили, что из края далекого хет­тов принесли на мерановых крыльях».

Географические и исторические особенности формировали своеобразный уклад жизни проживавших здесь народов. Они сели­лись не только в плодородных долинах, но и в многочисленных ущельях, лепя, как ласточки, неприхотливые жилища и стороже­вые башни на крутых склонах. Расселение в труднодоступных мес­тах способствовало упрочению различных традиций, нравов и язы­ков осевших здесь людей.

Грузия в этом разноплеменном Вавилоне пережила свои пе­риоды величия и упадка и в начале XIX века, ища защиты от «не­уемных соседей», присоединилась к России. К концу столетия она превратилась в южный форпост, охранявший интересы великой империи, раскинувшейся на шестой части суши.

Но еще до этого события, в центре живописной Картлийской долины, там, где своенравная, бурлящая Кура принимает в свое устье два значительных притока, Лихави и Меджуду, расположился древний город Гори, возникший на пересечении дорог, соединяв­ших Черное море с Каспийским, а через Цхинвальский перевал — Кавказ с европейской Россией.

Грузинские летописи упоминают о Гори с начала XVII века, ко­гда он стал столицей Картли. Историк пишет, что в основе грузин­ского языка лежит картлийский диалект, и название города про­изошло от слова «гори» (в переводе с грузинского — «холм»).

Действительно, город расположился у подножия высокого и утесистого холма, на вершине которого поднялись стены средневе­ковой крепости Горисцихе. Неподалеку от нее горы с укрывшимся в их пустотах пещерным городом, а еще дальше — вершины Глав­ного Кавказского хребта, величаво белеющие шапками нетающего снега Окрркенный с трех сторон реками, Гори открыт только с се­верной стороны, обращенной к обширным долинам с цветущими садами, плодородными нивами и виноградниками.

Гори долгое время оставался стратегическим пунктом. К сте­нам возведенной здесь крепости потянулись купеческие караваны армян — этих предприимчивых «евреев» Закавказья. Грузинская дворянская аристократия и многочисленные ветви правящей ди­настии Багратионов построили в городе и его окрестностях свои усадьбы — лелеемые гнезда феодального благополучия, а брат Александра II великий князь Михаил Николаевич, являвшийся с 1862-го по 1881 год наместником на Кавказе, облюбовал находя­щееся неподалеку селение Боржоми.