Боно. Удивительная история спасенного кота, вдохновившего общество - [20]

Я даже не была уверена, что это домашняя кошка. Это больше напоминало миниатюрного льва. У него была непропорционально огромная голова, мохнатые лапы и кисточка на кончике нелепо длинного хвоста, кроме того, оно было полностью выбрито.

Я мысленно записала, что нужно рассказать Грегу о бессмысленности визуализации. Этот первобытный сгусток энергии мало напоминал Мавис. Наблюдая, как Боно носится по полу, я не могла решить, уродлив ли он или невероятно красив. На плоском вдавленном лице, казалось, не было носа.

– Мы все без ума от него, – сказал Джон. – Вы тоже полюбите его.

Он мог говорить что угодно, но я не была в восторге от мысли, что моя нью-йоркская свобода будет разрушена распиаренным мини-львом. В моей голове уже формировался список оправданий. Я могла сказать ему, что у меня аллергия на кошек, названных в честь рок-звезд. Или что мои старческие суставы рассыпятся на части в погоне за гиперактивным маньяком. Или что я рассматривала только усыновление кота-вегетарианца, оказавшегося трансгендером.

– Он великолепен! – воскликнула Лидия, присев и пощелкав пальцами перед котом. – Посмотрите на эти глазки!

Со своего места я видела только косматую гриву на его затылке. Он склонил голову набок и осторожно сделал шаг по направлению к ней. Она мягко разговаривала с ним и протянула руку, чтобы прикоснуться к его лбу. В этот момент он отскочил назад через всю комнату, как будто его ударило током.

– Мы побрили его, потому что его шерсть сбилась, – объяснил Джон, нежно улыбаясь ему.

Когда я спросила, как они смогли обездвижить такое энергичное животное на время бритья, Джон признался, что груминг проводился под общей анестезией.

– Его жизнь здесь полна стрессов, потому что он самый маленький, – продолжал Джон. – Ему приходится проводить примерно пятнадцать часов в день в клетке. Оставшееся время он постоянно борется за свое место среди других кошек.

Мы наблюдали за тем, как мини-лев уворачивается от ударов более крупных кошек, прохаживаясь вдоль их клеток. Как старшие дети по отношению к назойливому младшему брату, они не стеснялись демонстрировать ему, как он надоел им своим буйным поведением. Расправив плечи, я начала объяснять, что я не такую кошку представляла себе. Но, глухой к моим протестам, Джон принялся рассказывать душераздирающую историю.

Как и тысячи других животных, Боно потерял дом во время урагана «Сэнди», обрушившегося на Нью-Йорк в октябре 2012 года. Истощенного и промокшего насквозь, его нашли на Лонг-Айленде и забрали в муниципальный приют. Джон не вдавался в подробности, но дал понять, что будущее кота будет ограничено этим местом. Когда я попросила его рассказать поподробнее, он сказал, что все, что ему известно, – это что Боно оставили или выбросили. Оба этих слова показались мне невероятно печальными.

Благодаря дружелюбному характеру Боно и необычному сочетанию персидских и мейн-куновских кровей ему дали второй шанс. Его перевели в «Байдеви» на Манхэттен, где у него было больше шансов найти себе постоянный дом. Джон напомнил мне, что Боно провел у них уже полгода, а это долгий срок для животного, проводящего большую часть времени в клетке.

– Но вы говорите, что он всем нравится, – сказала я. – Его же наверняка кто-то заберет?

Джон покачал головой.

– Люди обычно тянутся к нему, но когда узнают, что у него хроническое заболевание почек, они отступают.

Я почувствовала каменную тяжесть в груди.

– Разве это не у старых котов бывает? – спросила я, наблюдая, как Боно скользит по комнате. Едва касаясь пола своими словно обутыми в угги лапами, он плыл, как балетный танцор. Не может быть, чтобы этот кот умирал. Жизнь буквально била в нем ключом.

– Не обязательно, – ответил Джон, и его губы растянулись в горькой ухмылке. – По нашим предположениям, ему примерно 4 года. Как правило, это хороший возраст для кота, который ищет хозяев, но мы понимаем, почему люди не хотят его брать. Лечение стоит дорого и приносит много головной боли. Только святой решится забрать его.

Боно запрыгнул на когтеточку возле Лидии. Приняв на несколько секунд классическую позу, он напомнил мне скульптуру, возвышающуюся на Европейской площади. Я с облегчением обнаружила, что он способен сидеть спокойно. Он наклонил голову, приглашая Лидию почесать ему лоб. Я смотрела не столько на него, сколько на влияние, которое он оказывал на мою дочь. Воркуя и мурлыча над ним, она проявляла заботливую сторону своего характера, которую я в ней никогда раньше не замечала.

Сэди опустила на пол черно-белую кошку и присела рядом с Лидией. Девушки протянули руки в попытке погладить кота. На мгновение мне показалось, что Боно готов благосклонно отреагировать на этот жест, но он вскочил на лапы и ускользнул.

– Я прихожу сюда каждый день, просто чтобы повидать Боно, – с грустью сказала Сэди, глядя ему вслед. – У него отличный характер. Я бы его с удовольствием забрала, но медицинские расходы мне совершенно не по карману.

Когда я спросила, был ли у Боно раньше дом, Джон сказал, что кот слишком социализирован для животного, никогда раньше не жившего с людьми.

– Но у него долго не было близкого общения с людьми, – добавил он. – Сначала он будет вести себя с вами очень возбужденно. Первые пару дней подержите его в маленьком помещении, например в ванной. Не торопитесь. Не форсируйте отношения. Он может шипеть на вас.