Бонна - [18]

– Спасибо, Устина, – кротко поблагодарила донна и поднялась с места. – А теперь иди отдыхать. Сначала Карик поспит возле меня… Берт, отнеси тихонько корзину в кресло, я подвинула его к кровати.

Под утро пришлось топить поставленную кузнецом печуру, так как у младенца разболелся животик, и Лиарена, посовещавшись с няней, решила сделать новый отвар.

– Наверное, молоко ему жирновато, – задумчиво вздыхала она, бродя с ребенком на руках вокруг стола. – Мы же не знаем, насколько они разводили.

– А может, просто привык к маковому отвару, – осторожно предположила Устина и подложила дров. – Когда пьешь отвар, ни боли, ни неудобства не испытываешь… а теперь он все чувствует. Ой, я забыла сказать – вечером, когда вы уже спали, слуги принесли несколько корзин с детскими вещами. Все новенькое и уложенное в мешочки с лавандой. А развернутое отдали прачкам, чтобы переполоскали. И еще… Они нашли там целый сундук серебряных вещей… посуда, подсвечники, столовые приборы… и даже старинный стульчак для младенцев. К нему положены бархатные подстилки, их сейчас тоже стирают. А стульчак, кувшины и тазики принесли нам. Пока можно застилать его свернутой пеленкой и ставить неподалеку от печи, чтобы не остывал.

– Это замечательно, покажи мне его, – обрадовалась донна, рассматривая устойчивый стульчик на изящных гнутых ножках. – Вот это? Очень удобная вещица. Вот сейчас и опробуем, как напоим Карика отваром.

Стульчак и в самом деле оказался очень удобен, малыш, как в люльке, полулежал на сильно откинутой назад вогнутой спинке, а его ножки покоились на застеленной пеленкой подножке. Пока донна с няней дружно уговаривали воспитанника опробовать это приспособление, проснулся Берт. Вышел из своей комнатки, посмотрел на возящихся с малышом женщин и поставил на печурку чайник:

– Пойду схожу за пирожками… Раз уж все так рано встали, то можно перекусить. Мне дорина Майрена велела присматривать, чтобы вы не забывали кушать.

– А вот лгать нехорошо, – фыркнула донна. – Откуда бы матушка знала, что я соглашусь тебя оставить?

– Так она же мне и приказала, – лукаво ухмыляясь, неожиданно признался возница. – И даже письмо дала – на крайний случай, если вы не поверите.

– Письмо отдай… а не поверить такому мошеннику очень трудно, – улыбнулась донна. – Но в последний раз прошу, не поминай при хозяине Дили. Не люблю, когда человека за живое задевают, хотя сама сестру не сужу и никому другому не позволю. Не верю я, что она поступила бы так, будь у нее другой выход.

Ровные, некрупные, как бисеринки, буковки, нанизанные в недлинные фразы, были узнаваемы, как вкус пирогов с орехами, коронное праздничное печево матушки. На глаза Лиарены даже слезинки пробились, пока она читала письмо дорины Майрены и словно слышала ее мягкий, проникнутый солнечной добротой голос. Жаль, оно было очень маленьким, это письмо, зато было, и донна намеревалась спрятать его в шкатулку, а позже перечесть, да еще и не раз.

Напившись отвара, Карик наконец успокоился и даже обновил свою новую мебель. Завернув малыша, Устина принялась его укачивать, Берт пошел в умывальню сполоснуть выдвижной горшок, а Лиарена отправилась в свою комнату спрятать письмо матушки.

Холодком потянуло по ногам еще в тот момент, когда девушка распахнула дверь из детской в свою спальню, и донна озадаченно нахмурилась: все окна в ее покоях были накрепко заперты, с вечера на небе начали собираться тучи.

Лиарена встревоженно перевела взгляд на окно и неожиданно рассмотрела темную фигуру, осторожно и бесшумно переносящую ногу через высокий подоконник.

Отталкивающий, резкий жест, втайне проверенный на подушках, а потом и на чурбаках, получился у донны совершенно непроизвольно, словно кто-то властный отдал резкую, непререкаемую команду. Незнакомец тихо рыкнул, пытаясь удержаться, но девушка усилила давление невидимого огромного кулака, каким она представляла живущую в ней силу. И грабитель с ним не справился, сорвался с карниза и исчез. Скорее всего, улетел вниз, в густо росшие под окном кусты сирени, но проверять Лиарена не стала.

Опрометью выскочила из комнаты и бросилась на поиски Берта. Однако, сделав всего несколько шагов, сообразила, как глупо поступит, если расскажет камердинеру всю правду.

– Донна Лиарена? С вами все в порядке? – встревожилась Устина, и Берт, собиравший со стола посуду, мгновенно оставил свое занятие и шагнул в комнату, испытующе вглядываясь в взволнованное лицо девушки.

– В моей спальне окно открыто, – едва успела пролепетать донна, а камердинер уже метнулся к очагу, подхватил увесистую кочергу и бросился мимо женщин к двери, сделав им знак стоять на месте.

Вернулся верный слуга минут через десять, на его лице явственно читалось облегчение. И легкое разочарование.

– Задвижка там слабовата, а на улице ветер поднимается. Вполне могло порывом открыть. Но больше не откроет, я задвинул ставни и закрепил запор. А заодно проверил все шкафы и комнаты, даже в умывальню заглянул, вы уж меня простите.

– Не за что, – облегченно вздохнула Лиарена и оглянулась на Устину. – Давай мне Карика, все равно я теперь не смогу уже уснуть… перетряслась.