Бомж городской обыкновенный - [8]

Витьку захотелось обратно и он даже поднялся на пару ступенек, но тут в люке, выделявшемся светлым кругом ночного неба, появилась голова омоновца. Он смотрел вниз, но ничего не мог разглядеть.

– Эй, убогий! – позвал он. – Ты там?

«Сам ты убогий! – хотелось ответить Витьку. – У меня-то хоть мозги в порядке, а у тебя – нет». Но он благоразумно промолчал. Кто их знает, ушибленных придурков, – еще полезет вниз.

Омоновец не уходил. Помпа лила воду. Витек не двигался. Вонь канализации стояла у него в горле.

– Убился, наверное, к херам собачьим! – сказал сам себе омоновец. – Это хорошо. Но контрольный выстрел сделать не помешало бы.

Он пошарил рукой на поясе. Пистолета там не оказалось. Начальство предусмотрительно не выдало им оружия, направляя на разгон демонстрации. Тогда омоновец вытащил шланг от помпы наружу, прикатил чугунную крышку и бросил ее на колодец. Крышка громыхнула, как контрольный выстрел.

– Блядь! – сказал Витек.

Он оказался в кромешной темноте. Его глаза вскоре к ней привыкли, но все равно ничего не было видно. Вода сверху теперь не лилась, но зато вонь сделалась сильнее. Он осторожно поднялся вверх и попытался сдвинуть крышку. Тщетно! Чугунный блин был слишком тяжел для тощего бомжа. После пары попыток он бросил эту затею, рассудив, что Дикий Омоновец мог придавить крышку помпой или же, наоборот, сам ожидает его наверху и тогда ему не миновать встречи с дубинкой. А омоновские дубинки не такие, как у ментов. У них нет перекладины, они короче и обладают глянцевым блеском, в отличие от матовых ментовских. Это выдает в них более плотную структуру и, следовательно, большую силу удара.

«Лучше подохнуть под землей в твердом уме, – решил он, – чем стать полным идиотом на земле». Он стал спускаться вниз. Вонь усиливалась. От нее слезились глаза и першило в горле. В какой-то момент он подумал, что сейчас просто потеряет сознание, полетит вниз и разобьется. Или утонет, если упадет в сточные воды.

И когда плотность вони дошла до предела, сверх которого терпеть ее было невозможно, в носу у него что-то сработало и он перестал ее ощущать. Он понимал, что вонь никуда не исчезла – это всего лишь отключились рецепторы обоняния. Может, на время, может, навсегда. Это станет ясно потом.

Снизу доносился шум текущей воды. Чем ниже Витек опускался, тем сильнее шум становился. Ступеньки закончились, его нога коснулась твердой поверхности. Он отпустил скобы и на ощупь пошел вперед. Его ладони касались противно скользкой кирпичной стены. Через несколько метров стена сделала поворот и он оказался прямо перед потоком, шум которого он слышал все это время. Витек нашарил в мокром кармане пластиковую зажигалку, чиркнул ею – и тут же погасил. Он стоял на берегу широкой и бурной реки городского говна. Зрелище было не для слабонервных. Он вспомнил поговорку «С глаз долой – из сердца вон» и подумал, что в этом случае она не подействовала.

«Что же теперь делать?» – подумал он в растерянности. Сейчас он уже не был уверен, что на самом деле оказалось бы лучше – подставиться под дубинку Дикого Омоновца или очутиться в канализации. Возможно, что и первое. Он сел и прислонился спиной к стене.

Так он просидел довольно долго, слушая шум текущих мимо стоков. Здесь были фекалии всех жителей великого города: министров и депутатов, чиновников и олигархов, клерков и гастарбайтеров, фотомоделей и артистов. Всех, у кого есть унитаз. Но только не бомжей. У тех унитазов не имелось.

Шум потока был совсем не похож на шум реки или шум ветра в кронах деревьев – он не успокаивал, а наоборот, усиливал томление и тревогу. Витьку хотелось, как в детстве, задать в пространство вопрос: «Кукушка-кукушка, сколько мне жить?» Самое время настало для такого вопроса, да вот беда – не было здесь кукушек, только крысы, возню которых он слышал в темноте. Он понимал, что долго так сидеть опасно, – они могут напасть, но все еще не пришел ни к какому решению.

Вдруг вдали послышался шум двигателя. Витек не поверил своим ушам. Этого просто не могло быть. Тем не менее шум быстро приближался.

Витек вскочил. Крысы кинулись врассыпную, но не от него, а от шума, и он понял, что это не галлюцинация. Он почел за благо опять спрятаться в нишу, из которой вышел, хотя ему и хотелось замахать руками и закричать о помощи. Но с перепугу он забыл, что нужно кричать. То ли «Земля!», то ли «Едут!», то ли «Позор!». Решил не кричать ничего. И вскоре убедился, что правильно сделал.

Вдали забрезжил слабый свет, который все усиливался, а потом из-за поворота тоннеля вылетел гидроцикл. На нем сидел человек в черном гидрокостюме, поверх которого был одет черный бронежилет. На груди у него болтался короткоствольный черный же автомат. Скорость гидроцикла была не очень большая. Человек настороженно оглядывал своды тоннеля и его боковые ответвления. За гидроциклом проследовал белый катер с мигалкой и сильно тонированными стеклами, а за ним – еще один гидроцикл с двумя охранниками. Первый из них управлял гидроциклом, а второй сидел спиной к первому и должен был отражать нападение сзади, если бы оно случилось. Вместе они выглядели довольно комично и напоминали сказочного зверя Тянитолкая.