Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю. Шесть этапов девяти самых тягостных месяцев моей жизни - [76]
Ст. 1. Сделка, которую заключил 3 апреля сего годи с Бомарше Пьер Грав, бывший военный министр, а также соглашение, подписанное 18 июля того же года между Бомарше, Лажаром и Шамбонасом, расторгаются; вследствие чего суммы, выданные правительством Бомарше в счет платы, согласно вышеуказанным договорам, должны быть им возвращены.
Ст. 2. Учитывая мошенничество и преступный сговор, проявившиеся как в сделке от 3 апреля, так и в соглашении от 18 июля, между Бомарше, Лажаром и Шамбонасом, Пьер-Огюстен Карон, именуемый Бомарше, предается суду.
Ст. 3. Пьер-Огюст Лажар, бывший военный министр, и Сципион Шамбонас, бывший министр иностранных дел, несли и несут вместе с Бомарше солидарную ответственность и подлежат личному задержанию за хищения, явившиеся следствием вышеупомянутых договоров; они будут отвечать по соответствующим статьям, так же как и по тем, по которым уже были изданы против них обвинительные декреты; принимая во внимание вышеизложенное, на исполнительную власть возлагается передать их дело на рассмотрение трибуналов.
Заверено, копия верна оригиналу».
Замечания обвиняемого.
Разумеется, исходя из доклада, выработанного на основе мошеннических подтасовок, и принимая все их за истину, Конвент и не мог вынести иного решения, как призвать меня к ответу и выслушать мои оправдания; при том, в особенности, что он не мог не знать, что комитеты по военным делам и вооружению, заслушав меня со всем пристрастием по тому же делу в сентябре, по специальному распоряжению Национального собрания,единогласно дали мне самое лестное из возможных свидетельств в гражданской благонадежности, заканчивавшееся словами, что я «заслужилпризнательность нации».
И если бы Конвент соблаговолил вызвать меня, я прижал бы обвинителя к стенке; обсуждение вывело бы все на чистую воду; была бы возможность вынести суждение о человеке и о деле; все наши ружья были бы во Франции; враги не смеялись бы над нами, над тем, как вас обманывают, как вас водят за нос. Не был бы подорван кредит добропорядочного торгового дома, не была бы ввергнута в отчаяние семья, которую сейчас никакое правосудие не может заставить забыть пережитые мытарства. Вот как обстояло бы дело!
Обсудим же декрет, продиктованный гражданину Лекуантру: только так можно бросить свет на верования судей…
Декрет (Преамбула).
«Конвент считает, что договор от 18 июля сего года является плодом сговора и мошенничества…»
Обвиняемый.
Сговора — о чем? И мошенничества — чьего? Трех объединенных комитетов, дипломатического, по военным делам и Комитета двенадцати, чье мнение я приводил полностьюв третьем этапе этого отчета; каковым мнением единственно руководствовались оба робкие министра, не осмеливавшиеся ничего взять на себя; от какового мнения не отклоняется ни одна статья договора, разве что к моей невыгоде, поскольку комитеты предписывают, чтобы мне были даны все гарантии, обеспечивающие возмещение затрат, даже требуют, чтобы оружие было мне оплачено незамедлительно на тот случай, если враги похитят его, ведя войну против нашей торговли! Но гарантии, о которых было договорено, состояли в помещении денег на хранение у моего нотариуса. При заключении договора вопрос о гарантиях был изъят из акта, в результате сговора против меня (вот здесь это слово уместно), который доказан, изъят под предлогом нужды, испытываемой военным ведомством. (Прочтите конец моего третьего этапа.)
Декрет (Преамбула).
«Что этот договор, отменяя договор от 3 апреля сего года, лишает французское правительство каких бы то ни было гарантий, которые могли бы обеспечить ему покупку и доставку оружия…»
Обвиняемый.
Здесь обнаруживается полное незнание фактов; случилось как раз обратное; ибо по первому договору на меня налагалась лишь пеня в пятьдесят тысяч франков, если в силу препятствий,возникших по моей вине, партия оружия не прибудет в срок, предписанный договором. И весь мой второй этап был потрачен на то, чтобы доказать (с помощью документов, которые должны были быть переданы моему обвинителю министрами), что тогдашние министры, Клавьер и Серван (Дюмурье был исключением), неизменно отказывали мне в малейшем содействии, чтобы добиться снятия эмбарго, наложенного Голландскими штатами на вывоз ружей, пренебрежительно предоставляя мне полную возможность делать с оружием что угодно! А весь мой третий этап достаточно подтверждает, что второй договор нисколько не лишил нацию гарантий, обеспечивающих покупку и доставку в порт оружия.
Трем объединенным комитетам, напротив, было доказано, что это оружие более трех месяцев тому назад куплено и оплачено мной для Франции.
Комитетам было доказано, что мне, как негоцианту, было бы чрезвычайно выгодно порвать апрельский договор, чтобы перепродать это оружие другим; что я, как добрый гражданин, не только не хотел этого, но, напротив, предоставлял все возможности закрепить этот договор, не поднимая цену на ружья и увеличивая гарантии.
Комитетам было доказано, что вместо пени в размере пятидесяти тысяч франков, предусмотренной договором от 3 апреля, каковая была недостаточно весома при такой крупной сделке, если даже и не принимать во внимание множество доказательств того, что
