Болтливая служанка - [25]

— Вы весьма любезны, — прошептал Сиберг, — но лично я не намерен окончить свои дни в глубине сада.

— Да что вы такое выдумываете!

— Мы поговорим спокойно за стаканчиком, но не сейчас и не здесь. У меня нет привычки к подобного рода делам, но я подумал, что мы могли бы встретиться скорее где-нибудь в общественном месте. В кафе, например…

— Это в кафе-то — поговорить спокойно?

— Где мы более одиноки, как не посреди безымянной толпы? К тому же долго разговаривать нам не придется: вы просто-напросто передадите мне конверт, содержащий сумму в…

Он назвал сумму. Летуар задергался, заходил ходуном, едва не закричал. Ему вновь помешали сплетенные — похоже, они решили провожать друг дружку до рассвета.

— Да вы с ума сошли! Это целое состояние! — перешел он на шепот.

— Да, на дороге такие деньги не валяются, — признал Сиберг. — Мне очень неловко, что я столько с вас запросил, и, не будь это ради моей бедной старой матушки…

Летуар воззрился на него, задыхаясь от отвращения:

— Вот как, ради вашей бедной старой матушки?.. Знаете, в тот день, когда она произвела вас на свет, ей лучше было бы…

— Не кощунствуйте! — остановил его Сиберг. — Поверьте, я лучше чем кто-либо другой понимаю ваши чувства. Но при существующем положении дел я буду ждать вас завтра в девятнадцать часов в кафе «У Эльзы Триоле», что на бульваре Арагона. Будьте вовремя и имейте деньги при себе.

Чувствуя себя настоящим мужчиной, он повернулся кругом: в конечном счете, мало какие из поступков в его жизни давали ему ощущение силы и мужественности в такой степени, как шантаж этого типа.

Часть четвёртая (allegro agitato ed. appassionato assai . [15] )

1

«Господи, этого не может быть», — думал Александр Летуар, насквозь мокрый от пота. Но независимо от того, могло это быть или нет, это было: брызнула алая густая жидкость и била толчками, с бульканьем. Омерзение и ужас. Тревога и паника. Кошмарное видение.

Но в самом деле, кошмар ли это? Точно так же как в кошмаре, он хотел бежать прочь, но сидел как парализованный. Точно так же как в кошмаре, он хотел отвести глаза, но оставался словно под гипнозом. Еще в кошмарах он часто знал, что спит, и пытался проснуться. Кошмары у него, вопреки законам онейрологии[16], всегда были цветные, так что нет ничего удивительного и в том, что жидкость казалась ему все алее.

И тем не менее одна — но весьма существенная — подробность не позволяла утверждать, что это и вправду кошмар: во всех его снах, кошмарных или нет, непременно присутствовали девицы, часто голые и обязательно прехорошенькие.

Здесь же все девицы одетые и в большинстве своем страшенные. Даже несколько околачивающихся поблизости проституток так уродливы, что их можно принять за честных женщин.

Выходит, он видит мнимый кошмар, то есть взаправдашнюю жизнь. Сидящий напротив оливково-зеленый дылда — взаправдашний. И он действительно наполняет взаправдашний стакан взаправдашним томатным соком.

Летуар был не в силах поверить, чтобы человеческое существо могло пить подобную дрянь. И тем не менее молодчик собирался ее выпить. Он вытряс в стакан последнюю каплю, потом окликнул официанта и потребовал у него сельдерейную соль.

— В кафе, — сказал он Летуару, глядя на него своими круглыми глазами, — всегда очень трудно добиться двух вещей: графина свежей воды и сельдерейной приправы.

Летуар подавленно молчал. Что хорошего можно ожидать от субъекта, который, похоже, пьет только воду да томатный сок с сельдерейной приправой?

Официант, недовольный тем, что не сумел, как обычно, притвориться, будто не слышал оклика клиента, с недовольным видом принес флакон сельдерейной приправы и со стуком поставил на стол.

Дылда встряхнул флакон. Тщательно, ровным слоем, рассыпал по поверхности томатного сока желтоватый порошок сельдерея и вновь окликнул официанта, попросив у него чайную ложечку.

Официант, выведенный из себя, принес требуемый прибор и со стуком бросил его рядом с флаконом.

Дылда взболтал пойло. Потом выпил его маленькими глотками. Когда он поставил стакан, из уголков его пасти сочилась красная жидкость. Ни дать ни взять упырь. Летуару, чтобы оправиться от потрясения, пришлось одним махом опрокинуть свой бокал «Чинзано».

Упырь промокнул уголки пасти платком оливкового цвета и осведомился:

— Деньги при вас?

Летуар достал из кармана конверт. Упырь схватил его жадно, хотя и с сокрушенным видом.

— Не воображайте, что я еще когда-нибудь уступлю подобного рода давлению, — прошипел Летуар. — Один раз такое проходит, но не вздумайте возобновить!

— Я очень и очень надеюсь, что мне больше не придется вас беспокоить, — заверил его упырь. — Если б вы знали, как я на это надеюсь!

Летуар внутренне содрогнулся: этот плаксивый намек на возможные грядущие вымогательства был страшнее прямой угрозы. Он сказал:

— Нам больше не о чем говорить.

— Пока — да. Во всяком случае, если мне, паче чаяния, придется снова с вами связаться, ваш телефон у меня есть… Да-да, верно… Я тоже хотел бы, чтобы вы ушли первым. Счет я оплачу. Нет-нет, не возражайте, я на этом настаиваю!..

— Так ку-у-уда же ушел Бам-м-мбула, мои милые слонята? Налево или направо?