Большой риск. Путешествие на "Таити-Нуи" - [55]

В то время о Старбаке нам было известно только одно - на карте это кусочек земли, который не провалится у нас под ногами, что нас вполне устраивало. Лишь после возвращения на Таити я заинтересовался этим островом и неоднократно обращался к более опытным капитанам шхун с просьбой что-нибудь о нем рассказать. Но никто из них никогда не был на Старбаке и не слышал, чтобы кто-нибудь из моряков его посещал. Это еще более подогрело мое любопытство, и я стал искать сведения об острове в книгах. Постепенно из собранных мною скудных данных я узнал, что остров, на который мы в течение нескольких недель возлагали все свои надежды, представлял собой следующее.

Старбак, названный именем английского капитана китобойного судна, открывшего его в 1823 году, имеет в длину немногим более 8 километров и почти 4 километра в самом широком месте. Огромный коралловый риф, о который со страшной силой разбиваются морские волны, образует сплошную стену вокруг всего острова. В нем нет ни одного места, к которому можно было бы подойти, и даже якорной стоянки.

Как и большинство атоллов, Старбак - очень низкий остров, высота его над уровнем моря не превышает 5 метров. Во время циклонов или землетрясений поднимаются такие сильные волны, что они перекатываются через весь остров. Старбак в одном отношении отличается от большинства атоллов Южных морей: остров усеян редкими кочками и низкорослым кустарником, не выше метра. На нем нет никаких съедобных плодов. Большая часть острова, если не считать узкой песчаной полосы вдоль берега, покрыта пометом морских птиц и толстым слоем соли, образовавшимся в результате испарения морской воды, поэтому на расстоянии Старбак производит впечатление большой льдины. На нем совершенно нет питьевой воды.

Первая и единственная добровольная попытка высадиться на Старбаке была сделана в 70-х годах несколькими весьма оптимистично настроенными американцами. Они явились туда для сбора гуано, причем их лодка вместе с ними и местными рабочими несколько раз перевертывалась. Они сразу же были окружены тучей галдящих морских птиц, что не слышали собственного голоса. Еще тяжелее действовала на них жара и ослепляющее солнце. Обойдя вокруг острова, они заметили много побелевших человеческих костей и остатки не менее семи разбитых судов. Вскоре американцы бросили свою затею. С тех пор, вероятно, ни одна нога не ступала на Старбак; наверное, и суда редко проходят вблизи этого негостеприимного острова.

Затем мною было сделано второе почти столь же неприятное открытие. Оказывается, пока мы плавали, Старбак был включен в огромный морской район вокруг острова Рождества, закрытый для всякого судоходства из-за испытаний атомных бомб.

Но обо всем этом в полдень 16 августа 1958 года мы ничего не знали, и я с величайшим огорчением переложил руль и взял курс в сторону от Старбака.

Глава восьмая. К Самоа

Очень грустно было, что мы не попали на Старбак. Но Эрик и я считали, что наше положение еще более осложнилось тем, что мы находились почти у экватора и отошли так далеко на запад, что могли пройти мимо острова Пенрин. Это было особенно обидно, так как Пенрин, или, как он называется по-полинезийски, Тонгарева, был обитаемым островом, на него часто заходили рейсовые пароходы, идущие на Таити или оттуда. Правда, можно было надеяться, что северо-восточный ветер постепенно сменится на северный и поможет нам добраться до острова. Но более вероятным был другой вариант: нам придется взять курс на Самоа, и тогда предстоит провести на борту "Таити-Нуи III" не менее месяца.

Я осторожно предупредил товарищей, что нужно готовиться к длительному плаванию, и предложил еще более скупо распределять провизию и воду. Жан и Ганс неожиданно вышли из состояния отупения и начали резко возражать. Переход на строгий паек казался им излишней мерой, - они-то рассчитывали на то, что мы скоро попадем на Пенрин. Ведь я же раньше им говорил, что мы можем спастись на этом острове. Рассердившись, я сказал, что мы упустили эту возможность, потому что сразу не легли курсом на Пенрин, и они сами очень хорошо знают, кто в этом виноват. Однако такой разговор не способствовал восстановлению мира среди членов экипажа.

Я решил настоять на своем. Наша жизнь зависела, от того, как мы распределим небольшие запасы продуктов и воды. Не тратя времени на бесполезные ссоры, я открыл сундук с провиантом и составил опись содержимого. Управился с этим делом очень быстро, у нас оставалось:

6 килограммов консервированного риса

5 килограммов чечевицы

2 килограмма муки

2 пакета макарон

2 банки консервированной колбасы

1 банка вареной лососины

1 банка говядины

8 банок компота

12 банок сгущенного молока

4 банки меда

7 пакетиков изюма

1 килограмм шоколада в порошке.

Консервов оставалось мало, всего на один-два обеда, поэтому разумнее всего было оставить их прозапас, на случай крайней необходимости. Меда, изюма и сгущенного молока - только-только для Эрика. Это означало, что на остальных приходилось лишь 6 килограммов риса, 5 килограммов чечевицы, 2 килограмма муки и 2 пакета макарон. Все это можно было приготовить только на огне, то есть на газовой плите, которая, к счастью, все еще действовала. Но у нас оставался всего лишь один неполный баллон с газом. Нельзя было варить твердую чечевицу или печь блины из муки. Волей-неволей пришлось скинуть со счетов эти припасы из нашего довольствия, сделав печальный вывод, что придется питаться только консервированным рисом и рыбой, если посчастливится ее поймать. Питьевой воды у нас была одна неполная 50-литровая бочка. Поэтому в день мы могли выпивать не более кофейной чашечки каждый. Эрику разрешалась двойная порция. Мое предложение экономить провизию и горючее вызвало свирепое возражение. Долго пришлось убеждать товарищей, что лучший способ экономии газа и питьевой воды - это варить рис на морской воде сразу на два дня. Трудно было также убедить их, что Эрик, у которого снова повысилась температура, больше, чем мы, нуждается в двойной порции воды и более питательной пище, то есть в меде, изюме и сгущенном молоке. После долгих препирательств они, хотя и с явным недовольством, согласились со мной.