Большой риск. Путешествие на "Таити-Нуи" - [53]

- На остров Старбак идти уже поздно. Завтра, как только плот будет готов, возьмем курс на остров Пенрин.

Я взглянул на карту. Остров Пенрин находился примерно в 225 морских милях к юго-западу от нашего местонахождения. Несомненно, было значительно больше шансов достигнуть этого острова, чем Старбака, и я невольно огорчился оттого, что сам раньше не заметил этого. Не успел я вымолвить слово, как Жан и Ганс со злобой набросились на Эрика и стали обвинять его в нерешительности, безрассудности, безответственности и многих других малосимпатичных чертах характера, которыми, по их мнению, он обладал. Оба настаивали на том, чтобы идти на остров Старбак. Наконец они замолкли на секунду, и я в мягких выражениях попытался убедить их, что Эрик прав. Но ничто не помогало, и чем дольше продолжался спор, тем больше разгорались страсти. Хуанито, очевидно, не знал, чью сторону принять, и не открывал рта. За это я ему был благодарен. Теперь, больше чем когда-либо, наше спасение зависело от слаженности в работе и взаимопомощи. Катастрофа будет неминуемой, если Жан с Гансом откажутся стоять на вахте. Совершенно невозможно было и разделиться на две группы, так как весь пригодный материал пошел на строительство нового плота. Жан и Ганс так решительно стояли на своем, что мы с Эриком скрепя сердце согласились попытаться достигнуть острова Старбак.

- Но тогда вы должны обещать, что потом, если нам случайно не повезет и мы пройдем мимо Старбака, курс будет определять Алэн или я, - заявил Эрик.

Не заметив саркастического тона Эрика, Ганс, и Жан дали торжественное обещание. Они не испытывали угрызений совести. В своей детской наивности они были совершенно уверены, что скоро все наши трудности будут позади.

Мы разошлись, подавленные, но скоро усталость взяла свое, и все крепко уснули.

Утром 13 августа, после обычного кофе, все еще злые и взбудораженные, мы сняли выстрелы с балансирами. Бортовая качка усилилась, но предполагаемой катастрофы не произошло, может быть, потому, что море было на редкость спокойным. Ганс и Хуанито остались на "Втором", а я возвратился на "Третий", чтобы по указанию Эрика вырезать еще один парус. У моих товарищей уже был опыт в переправке бревен, они ложились на них животами и плыли с ними к "Третьему". Вдруг я услышал со "Второго" страшный крик. Это орали Жан и Хуанито. Убедившись, что я обратил внимание на их крики, они стали энергично показывать на Ганса, он плыл в 20 метрах от плота и толкал впереди себя выстрел. Сначала я подумал, что его схватила акула. Но треугольных плавников нигде не было видно. Сам же Ганс широко улыбался и весело махал рукой. Только понаблюдав за ним некоторое время, я понял, в чем дело. Ганс не приближался к "Третьему", как он, видимо, воображал, а медленно удалялся от него. Плавать между двумя плотами, как мы все время это делали, не представляло особого труда, но Ганс, которому вечно не везло, попал, по-видимому, вместе с выстрелом в очень сильное морское течение.

Я перевернул на "Третьем" все узелки и ящики в поисках хоть какого-нибудь куска веревки. Но ничего не нашел. К счастью, Жану пришла в голову та же мысль. Одним концом веревки он быстро обвязал себя вокруг талии, а другой прикрепил к подпорке крыши. Не успел я сообразить, что задумал Жан, как он уже закончил приготовления и с шумным всплеском бросился в воду. Но Ганс все еще не понимал, что его уносит. Он помахал Жану рукой, а через несколько секунд даже лег поперек бревна, чтобы передохнуть, и его стало уносить еще быстрее. Жан доплыл до Ганса как раз в тот момент, когда и веревка и силы были на исходе. В нашем положении бревно было не менее ценно, чем жизнь Ганса, и я также бросился на помощь. Только когда мы все четверо поклялись, что его действительно уносило, и подробно описали, насколько опасно плавать одному на бревне в Тихом океане, Ганс нерешительно принялся нас благодарить. В дальнейшем мы из предосторожности стали привязывать канатом все, что переправляли вплавь с одного плота на другой, Последним предметом, перенесенным с борта "Второго", был полинезийский божок, спасенный при первом нашем крушении у островов Хуан-Фернандес.

Мы почувствовали невыразимое облегчение, когда закончили наконец до наступления сумерек сборку "Третьего" и, таким образом, могли отправляться на нем в путь. Но отплытие было отложено на следующий день. Хотелось окончательно убедиться, что наша новая посудина мореходна, прежде чем отрубить линь, связывавший нас со "Вторым", который сам по себе являлся значительным складом строительных материалов. После того как со "Второго" был снят выстрел с балансиром, находиться на нем стало опасно. Нельзя было только точно предсказать, перевернется ли он прежде, чем утонет, или утонет прежде, чем перевернется, Поэтому на ночь мы впервые все забрались на борт "Третьего". Найти место на маленькой палубе всего в 1,5 метра шириной и 2 метра длиной, заваленной ящиками, мешками и узлами, оказалось трудновато. Мы просто улеглись поверх всех наших пожитков и тесно прижались друг к другу, словно сардины в коробке. Осадка плота внушала тревогу - она была настолько глубокой, что волны лизали нижнюю часть тонкой палубы. От воды до бортика было необыкновенно малое расстояние - всего лишь 30 сантиметров.