Большой Приз Монте-Карло - [35]

– Да, слушаю.

– Хорошо. После каждого круга табло информировало меня о том, что ты отыгрывал у меня, как минимум, по две секунды на круге. Я шел вторым за Моссом и не думал, что смогу его достать, но, поскольку на протяжении уже около двадцати кругов он не отрывался от меня, я старался остаться на второй позиции на случай, если у «Мерседес» что-то сломается. Но для того, чтобы меня не догнали, я должен был рисковать. Судьба распорядилась так, что именно в шикане меня развернуло поперек трассы. Меня занесло на масляном пятне, и я зацепил за край тротуара. В результате, меня бросило к морю, и я уже ничего не смог сделать, поскольку мои колеса были заблокированы… получился «бульк».

Вместе с автомобилем я отправился в море, но, пока мы летели, я успел отстегнуться. Произошел ужасный нырок в воду, и я пошел ко дну. Я был немного оглушен, но холодная вода привела меня в чувство. Когда я выплыл на поверхность, рядом со мной уже были пловец и несколько лодок с людьми, которые, к счастью, вытащили меня из воды.

Альберто – ужасный человек. Он рассказывал об этом так, как рассказывают хороший анекдот, и свой рассказ он закончил, смеясь:

– Все говорят больше о моем прыжке в воду, нежели о твоей победе. Это для меня такая реклама!

Никогда не испытывал такой веселой атмосферы в больничных палатах и, чтобы не нарушать ее, в заключение я добавил:

– В любом случае, кто-то из нас должен был оказаться в воде, и хорошо, что им оказался ты, поскольку я не умею плавать!

Когда я уже собрался уходить, Аскари спросил меня:

– Поедешь в воскресенье в Монцу?

– Не знаю. Сегодня вечером позвоню в Модену. Все решает Коммендаторе.

– Если говорить обо мне, то я надеюсь принять участие в гонке. Я в хорошей форме. Доктор не хочет отпускать меня раньше завтрашнего дня… но в среду я опробую в Монце спортивную «Феррари».

Виллорези выступил против:

– Ты сошел с ума, Альберто. Сделаешь это, когда отдохнешь.

Альберто засмеялся:

– Рад буду снова встретиться со старой доброй «Феррари». Поскольку я могу участвовать на них в гонках спортивных автомобилей, то не хочу лишать себя такой возможности. Мне кажется, новые 4-литровые автомобили окажутся просто великолепными.

– Да, я знаком с ними. Это потрясающие автомобили. Но я того же мнения, что и Виллорези – на твоем месте я бы отдохнул, чтобы к Гран-при Бельгии через две недели быть в хорошей форме.

– Молчи, отвратительный субъект. Ты говоришь это потому, что боишься меня. Мой необыкновенный прыжок в воду лишь доказывает то, что я теперь избранный. Я хочу принять участие в воскресной гонке.

– Тогда до встречи в воскресенье, Альберто.

Это были последние слова, сказанные мной Аскари. Это было в понедельник, 23 мая 1955 года. В среду, 25 мая, он разбился в Монце во время испытаний новой «Феррари».

После радости… горе

В воскресенье я участвовал в Супер-Кортемаджьоре в Монце за рулем спортивной «Феррари» типа той, что стала роковой для Аскари.

Не знаю, то ли меня так взволновала гибель товарища, то ли это был несчастный случай, то ли просто от неловкости соперника, которого я собирался обойти. Скорее всего, все это вместе способствовало тому, что я вылетел с трассы. Мой гоночный автомобиль вскарабкался на насыпь, и мне повезло, что меня выкинуло из него раньше, чем я оказался раздавленным им.

Мне казалось, что я летел целых тридцать метров, прежде чем резко приземлился в молодую поросль. К счастью, деревца были совсем молодыми. Они просто согнулись под моим весом. Сам я ничего не сломал, но был весь поцарапан и помят. Я потянул все свои суставы, и утром в понедельник не мог даже спустить ногу с постели.

У меня все болело, но сам я был в здравом уме. Я бесился от того, что был настолько прикован к постели, и подчинил всю свою волю одной цели: выздороветь и иметь возможность в воскресенье принять участие в гонке в Спа.

Благодаря моей победе в Монако, мы вместе с Фанхио возглавляли таблицу чемпионата мира среди пилотов, имея равное с ним количество очков. Гран-при Бельгии входил в зачет чемпионата, и я был решительно настроен принять в нем участие, даже если бы мне пришлось прибыть туда на костылях.

У меня не было видимых повреждений, но я чувствовал нутром, что у меня была разбита вся нервная система.

Чтобы принять Уголини, моей жене пришлось помочь мне сесть в кресло.

Маэстро сыграл представление, будто поверил мне, что я сижу в кресле лишь потому, что так мне легче отдыхать.

После того, как он ушел, я пригласил доктора и сказал ему, что любой ценой должен был уехать в течение ближайших 24 часов.

Этот итальянский доктор вылечил многих гонщиков. Будучи мудрым, он не старался отговорить меня, напротив, назначил мне интенсивную терапию, чтобы побыстрее поставить меня на ноги.

– Делайте то, что я вам сказал, и завтра вечером вы сможете уехать.

Я попросил тишины и темноты… Я самостоятельно, с тихим усердием и рвением проделал эту процедуру. Мне казалось, что время тащится очень медленно, но, вместе с тем, для большей храбрости я говорил себе:

«Расслабься, тебе будет лучше. Тебе не помешает отдохнуть.»

Наконец, я уснул, а проснувшись утром, почувствовал себя вполне вылечившимся.