Большой потенциал - [55]
По какой-то причине ни Борт № 1, ни Борт № 2 в тот день не могли забрать нас с Мишель, поэтому мы воспользовались еще одним не менее гламурным вариантом. Арендовали компактный (но вполне президентский) Honda Civic. (Мишель не раз смеялась над моей шуткой, что это был наш гражданский долг — ехать на Honda Civic в Кэмп-Дэвид.)[111] Если вы попытаетесь продолжить маршрут на Кэмп-Дэвид в Google Maps, у вас ничего не получится. Приложение выдаст вам намеренно неверные маршруты. Мне прислали на электронную почту копию схемы проезда, нарисованной от руки. Никакими подробностями больше поделиться не могу, скажу только, что, если вы найдете правильную дорогу, можете подумать, что вас заманивают туда, чтобы застрелить. Мы проехали по узкой дороге четверть мили, утыканной устрашающими знаками: НЕ ВХОДИТЬ. ДОРОГИ НЕТ. ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ НА ЗАКРЫТУЮ ТЕРРИТОРИЮ. НАРУШИТЕЛЮ ГРОЗИТ ПОЖИЗНЕННОЕ ТЮРЕМНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ. В НАРУШИТЕЛЯ БУДУТ СТРЕЛЯТЬ. И наконец, ВЫ НЕЗАКОННО ВТОРГЛИСЬ НА ВОЕННУЮ БАЗУ, НАКАЗАНИЕ — СМЕРТЬ. А через сотню футов вас приветствует маленькая деревянная табличка, которую как будто сделал на уроке труда восьмилетний школьник, лишенный всякого художественного чутья: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КЭМП-ДЭВИД. После того как служба безопасности досмотрела наш Civic, у нас конфисковали «контрабанду» (мой iPhone) и в сопровождении вооруженных морских пехотинцев оставили у контрольно-пропускного пункта.
Как только наши личности установили (возможно, дважды или трижды), обстановка разрядилась, и к нам на гольфкаре подъехал очень дружелюбный солдат, чтобы перевезти нас в красивую часовню. Он держал табличку с нашими именами (может, я даже забрал ее домой, и, может быть, она стоит на моем столе, когда я пишу эти строки). Там мы в нервном ожидании слушали еще одного выступающего — адмирала ВМС США Уильяма Гарри Макрейвена, начальника Главного управления войск специального назначения Министерства обороны США. Именно он командовал спецоперацией «Копье Нептуна» по уничтожению Усамы бен Ладена, а также руководил в общей сложности десятью тысячами других спецопераций (без преувеличения). По завершении одной из самых впечатляющих «церемоний открытия», где мне когда-либо доводилось бывать, я выступил с речью и пригласил всех обсудить мое выступление. Итоги этой дискуссии легли в основу этой главы.
Первое, что очень важно понять: все, кто сидел тогда в часовне Кэмп-Дэвида — от самых высоких до низших чинов, — были временными работниками. То есть, в отличие от подавляющего большинства слушателей моих выступлений, которые полагают, что сохранят свою работу в следующем году, в этом зале все знали, что потеряют ее независимо от результатов выборов. Как они смогли поддерживать свой импульс до финишной черты, не сдаваясь и не тратя всю свою энергию на выяснение, что же будет дальше?
Все-таки многие, и это было заметно, прилагали усилия, чтобы сохранять мотивацию и концентрацию. Поэтому сначала я попытался напомнить им о том, какая удивительная у них работа. Когда вы делаете телефонный звонок, то говорите: «Это Боб, я звоню вам из Белого дома». Затем я попросил их вспомнить, как они всю жизнь мечтали работать на Пенсильвания-авеню, 1600, и как были счастливы, когда мечта сбылась. К сожалению, все мои попытки провалились.
Позднее один сотрудник рассказал, что все они с тоской смотрели, как обычные «гражданские лица» покидают свои офисы в пять или шесть вечера, чтобы в теплые деньки поиграть на Национальной аллее между зданиями музея Смитсоновского института, и зеленели от зависти. Ведь им предстояло просидеть на работе минимум до девяти вечера и вернуться к шести утра. Другая сотрудница отметила, что в период максимального стресса, переработок и политических распрей работа больше не казалась ей такой уж классной. Похоже, даже в Белом доме вы можете потерять то, что вас подпитывало.
Но мы нашли кое-что ценное. Когда я спросил, что все еще зажигает в них искру, одна сотрудница рассказала, как ей нравится проводить экскурсии для своих друзей или подопечных по столь почтеннейшему месту работы. Когда она показывала людям вокруг нее портреты президентов, вела их по коридорам в залы для заседаний, где подписывались исторические соглашения, все то, что она любила в своей работе, снова всплывало в ее мозгу.
Когда она говорила, ее глаза как будто снова широко раскрывались после того, как она их сощурила, чтобы защититься от шрапнели повседневного стресса. После того как она закончила говорить, атмосфера в часовне сразу же изменилась. Внезапно все закивали головами и один за другим начали повторять, как проведение экскурсий поменяло их отношение к работе. Почему? Потому что, рассказывая другим, каково это — работать в нескольких метрах от Овального кабинета, демонстрировать богатую историю здания, — они восстанавливали то значение, которое придавали своей работе. Волнение и удивление в глазах гостей напоминали им о невероятной привилегии находиться здесь. Восхищение, что испытывали посетители, передавалось им.
