Большой Хинган - [17]
Ниязов встал перед шеренгой, опустив руки по швам. Видно было, как он пытается смочить слюной рот, чтобы начать говорить.
На минуту перед глазами Кречетникова возникла другая картина: невысокий обрывистый берег узкой реченки Шешупы; взорванный мост; на одном берегу — дымящиеся развалины литовского местечка Наумистис, среди которых закопченная громада белого костела, на другом — острокрышие дома немецкого городка, с высокой рыжей кирхой посредине. Шпиль ее сбит снарядом: там сидел корректировщик… Граница! На узких улицах городка еще шел бой, а у моста команда заградотряда — бывшие пограничники — с взволнованными лицами вкапывала в землю полосатый столб с Государственным гербом СССР. Ниязов приказал выйти из машины и построил своих солдат. «Запомните!» — сказал он тогда…
Сержант обвел взглядом солдат.
— Вчера правительство Японии заявило, что готово рассмотреть Декларацию великих держав от 26 июля. По радио передали. Военный министр Японии, однако, призывает продолжать войну. Вот пока все.
Так вот какую новость принял по радио Легоньков, пока все они глазели на поле мака! Чувствуя, как забилось у него сердце, Андрей спросил:
— Значит, капитулируют?!
Ниязов пожал плечами.
— Должны были бы, чтобы сохранить жизнь тысячам людей. Но, как всем империалистам, микадо и генералам наплевать на своих солдат. Думало, еще не скоро капитулируют, будут торговаться. Разойдись! — скомандовал он, хотя строй уже был сломан.
И опять, задыхаясь в накаленной, лишенной воздуха будке, борясь с тошнотой от беспрестанных толчков и покачивания, солдаты двигались на восток к Хинганскому хребту.
Самолет шел на высоте тысячи метров. Член Военного совета попросил лететь ниже, но летчик-майор наотрез отказался сделать это. Он уступил только в одном: приказал штурману курс на Хайлар проложить на карте в виде зигзагообразной линии.
Внизу горы становились все выше и выше. Это хаотическое нагромождение безлесных громад с вершинами из голого камня заставляло сжимать зубы. Между горами почти не было проходов. Колонны войск, которые теперь, на втором часу лета, были видны все чаще, двигались иногда одна навстречу другой, не находя выхода из узких долин. Несколько раз летчик докладывал, что видит самолеты По-2. Эго воздушные разведчики искали дорогу и показывали направления наземным частям.
Всем командирам соединений было приказано докладывать о ровных площадках, пригодных под полевые аэродромы, но таких площадок глаз тоже не замечал. Член Военного совета знал, что командующий воздушной армией предпринял рискованный шаг: приказал разведать и захватить аэродромы по ту сторону Хингана, куда еще не дошли танки шестой гвардейской. Необходимость оправдывала риск.
Генерал подумал, что горы, палящий зной и отсутствие воды еще не все, что встает на пути армий. В штабе фронта были получены сигналы об очагах страшных болезней, в том числе чумы, которые обнаружены восточнее Халун-Аршанского укрепленного района японцев. Имелись сведения, что японцы готовились применить бактериологическое оружие, и могло быть вероятным, что эти очаги созданы искусственно. Некоторым дивизиям пришлось приказать изменить направления, а опасными районами заняться санслужбе фронта. А там, за Хинганом, на равнинной Маньчжурии, подстерегает разлив рек после периода дождей, который приходится на конец июля — начало августа. Генерал Кравченко уже ориентирован, чтобы его танки двигались по полотну железных дорог…
Сидевший рядом полковник, тронув генерал-лейтенанта за руку, показал вниз. Вдоль подножья, забирая в сторону от курса самолета, двигалась маленькая коробочка — одинокая крытая автомашина. Должно быть, отбилась от своей колонны.
Член Военного совета машинально запомнил конфигурацию горы, вдоль которой ехала эта отставшая автомашина. Судьба солдат, может быть, всего одного человека, шофера, взволновала его. Когда вскоре летчик доложил, что видит колонны войск, он круто повернулся к полковнику:
— Прикажите лечь на обратный курс, снизиться и указать правильное направление той автомашине!
На этот раз командир самолета не посмел ослушаться. Тяжелый Си-47 стал плавно валиться влево. За стеклом круглого окна метнулись силуэты истребителей прикрытия. Летчик заговорил, движением головы поправив ларингофоны, объясняя им цель маневра.
Автомашину удалось обнаружить внизу сравнительно быстро. Должно быть, знак, поданный самолетом — качание крыльев, — ехавшие на ней поняли. Автомашина остановилась. Летчик лег на прежний курс.
Ниязов и Лесин, вылезшие из машины, смотрели вслед транспортному самолету, охраняемому звеном «ястребков», медленно уходившему на север.
— Что это он? — с недоумением произнес шофер.
— Не понял? Нам показал дорогу, — ответил сержант. — Разворачивайся.
— Видать, начальство полетело… — с уважением промолвил Лесин. — Сержант, — прибавил он негромко, проведя ладонью по лбу. — Если я того… не выдержу… машину Андрюхе насовсем не передавай. Он же наблюдатель отменный, а шофера потом пришлют…
— Да ты что, никак нюни распустил? — попытался улыбнуться пересохшими губами Ниязов. Он подтолкнул шофера к машине: «Корпус близко, чудак!»
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.