Большой футбол - [7]

Драки эти начали Сахаровы. Старостины не отказались. И так день за днем. И вдруг однажды Сахаровы уклонились от боя. Может быть, и даже наверное так, они стали повзрослее и поняли бессмысленность этой вражды, повода для которой не было, ну, буквально никакого. Но тем не менее чувство удовлетворения от победы испытывал даже я. А Николай в свои четырнадцать лет говорил нам поучительно: «Вот видите, сдаваться никогда нельзя!»

Да уж чего-чего, а упорства у Николая хватало. Хватило его, чтобы победить и в борьбе за скорость. Чувствуя, что с тихим бегом добиться успеха в футболе нельзя, он объявил для себя штурм скорости. Штурм сводился к нехитрому, но требующему чрезвычайного упорства делу. Рывки! — вот ключ к скорости. Сто рывков в день при любых обстоятельствах.

На Тверской улице иной раз можно было видеть юношу, вдруг среди толпы стремительно срывающегося с места. Несколько метров предельно быстрого бега и дальше опять нормальный шаг. На лицах прохожих недоумение: «Хулиган? Или сумасшедший?» Впоследствии, когда Николай Старостин сделался одним из быстрейших футболистов Советского Союза, он все же продолжал быть «одержимым», как его обозвала однажды напуганная очередным рывком старушка.

— Андрей, вообрази, — обращается ко мне жена Николая Антонина Андреевна. — Идем с Николаем вчера из театра. Народу полно. Вдруг как кинется от меня со всех ног. Я перепугалась и спрашиваю: «Что с тобой?» — «Рывок, — отвечает. — Сто метров — двенадцать секунд. Медленнее нельзя».

Николай и Александр были старше и, как говорится, шли на темп впереди меня. Но страсть к футболу сжигала нас всех четверых. Что греха таить, нам с Петром часто приходилось завидовать старшим братьям. Так было и с покупкой бутсов. Отчаявшись сделать из нас егерей, отец определил нам путь в коммерсанты. Николай и Александр уже учились в старших классах училища иностранных торговых корреспондентов, получали ежедневно по гривеннику на завтрак в школе. Подсчет не хитрый. Если скрумовские бутсы стоят пять рублей пара, то за сто учебных дней на завтрак приходится как раз две пары бутсов. А если брать один завтрак на двоих, то за двести дней можно накопить на покупку как раз двух пар бутсов.

Ребята заметно худели. Отец в дни приезда спрашивал мать, не болеют ли. Но мать отвечала: растут ребята, вот и худеют. Да еще каждый день на катке.

И вот, наконец, десять рублей в кармане. Торжественный день покупки наступил. Но для Николая он кончился печально. Шурке бутсы купили первому. Белые, скрумовские, как раз те, о которых я говорил в начале книги. Как чудесно пахло кожей! Но бутсы оказались дороже, чем предполагали братья.

Цена их была пять рублей семьдесят копеек. Когда же начали искать бутсы для Николая, то на оставшиеся деньги ничего подобрать не смогли. Ребята обошли всю Москву, но бутсов так и не купили. Николай крепился. Шурка был рад и вместе с тем смущен, сознавая что его радость выросла на несчастье Николая.

На другой день поиски продолжались. А когда надежда уже была потеряна, вдруг на Большой Никитской в магазине Биткова нашли пару подходящих по размеру прекрасных бутсов.

— Ну, хороши? — спросил хозяин.

— Прекрасны! — сиял Николай.

— Плати в кассу пять рублей семьдесят копеек — и айда на поле!

Тут Николай не выдержал. Напряжение двух дней оказалось не под силу даже проповеднику заповеди «никогда не сдавайся». Слезы ручьем полились по щекам. Слезы, по-видимому, были настолько горячие, что разжалобили хозяина. Тем более что и Шурка в порядке братской солидарности ревел не тише, чем Николай.

— Да сколько у вас денег-то? — мрачно спросил хозяин.

— Че-че-четыре... три-три-тридцать...

Хозяин почесал в затылке.

— Ну, забирай бутсы! — вдруг с азартом крикнул он. — Может, из вас не только футболисты, а и люди выйдут!

— Мы постараемся, мы постараемся... — взволнованно благодарил Николай.

Сорок лет прошло с тех пор. Но первые эти бутсы стоят перед моими глазами и даже количество медных блочек на них мною не забыто. Завидно было ужасно.

Но скоро был обрадован и я. Отец купил мне «видоновские» ботинки. Бульдожий нос придавал им особо внушительный вид. Из черного хрома, на крючках, они привели меня в восторг.

— Ну, теперь я настоящий Шерлок Холмс! — прошептал я, не отрывая глаз от новых ботинок.

Путь мой был прямо на Горючку.

Возвращался я домой менее радостный. Ботинки были изранены и истерзаны.

— Ах ты, сукин-ты сын! — в гневе закричал на меня отец, увидев ободранные, разбитые вдребезги ботинки.

«Шерлок Холмс» был тут же нещадно выпорот арапником.

— Доведут они тебя до разорения с этим футболом, — посочувствовал отцу дядя Митя.

Шерлоком Холмсом я себе представился не случайно. В то время мы зачитывались бульварными выпусками приключений знаменитых детективов — Шерлока Холмса, Ника Картера и Ната Пинкертона: «Том Браун — черный дьявол», «Борьба на висячем мосту», «Инес Наварро — прекрасный демон», «Как Джек-потрошитель пойман был»... От этих названий холодело под ложечкой.

Любимой игрой у нас была игра в детективы. Мы мечтали освободить Пресню от уголовников Широковки. Только случай спас меня однажды от трагической развязки в опасной игре. Взрослые ушли в гости. В доме бабушка да я с Александром. Забравшись в письменный стол Ванюшки, Александр обнаружил в ящике револьвер.