Большое соло для Антона - [37]

Помещение, в котором стоял сейчас Антон Л., относилось к классицистской (самой поздней) части Резиденции. Во всем зале не стояло ни единого предмета мебели. Три стены были украшены колоссальными росписями. На них теснились большие, выше человеческого роста, мускулистые светловолосые красавцы, до неприличия чувственные дамы и сильные кони. Складывалось впечатление, что художник хотел изобразить больше, чем для этого давало возможность (на самом деле более чем достаточное) поле. То в одном, то в другом месте всадник возвышался над находящейся в движении толпой, а местами против движения всех этих благородных и чистых блондинов пробивал себе дорогу мрачно взирающий на всех обскурант. Немало из изображенных господ держали в руках арфы.

Прилегающее помещение, а также то, которое следовало за ним были украшены подобными фресками. Антон Л. шел по блестящему паркету. И в следующих двух залах мебели не было. Третье помещение, большее, чем два предыдущих, было угловым. Огромная створчатая дверь, которая заперта не была, вела в несколько более старую часть замка, а именно – на колоссальную лестничную клетку. Громадная каменная лестница по кругу поднималась вверх сквозь все этажи. Когда Антон Л. отпустил створку двери и она хлопнула, звук удара отозвался глухим эхом из дальних помещений. У подножия большой винтовой лестницы на низком цоколе стояла какая-то мраморная богиня.

Антон Л. поднялся на этаж выше. Там он прошел через несколько комнат восемнадцатого века, времени расцвета этой курфюрстской Резиденции. Стены покрывали темные картины в матово-блестящих золотых рамах: натюрморты с цветами, изысканные сцены с нимфами. парковые пейзажи, портреты господ в горностаях или в доспехах. Одна из комнат была обставлена в китайском стиле. Но самой большой комнатой оказалась спальня. Кровать, покрытая вышитым лилиями шелковым покрывалом, с возвышавшимся над ней сине-бархатным балдахином, стояла у противоположной от окна стены. Балюстрада, словно скамья для причастия в церкви, отделяла кровать, стоявшую на три ступени выше, от остального помещения. Два вырезанных из дерева добрых гения, позолоченных, каждый из которых держал в руке тромбон, парили по бокам над кроватью и держали балдахин. Сон владыки, которому принадлежала эта кровать, должен был быть чем-то чрезвычайно праздничным, достойным фанфар. Но позади балдахина, там, где он опускался до самого пола, в стену была встроена маленькая, едва заметная дверь. Антон Л. перелез через балюстраду, осторожно сел на кровать (от нее поднялось не так уж много пыли), но тут же встал, после чего поднял вышитое лилиями шелковое покрывало и с удивлением увидел, что кровать была застелена настоящим постельным бельем. Он снова бросил покрывало и повернулся к дверце в стене. Она была незапертой, и за ней оказались несколько ступенек, ведущих вниз, в ничем не украшенный коридор, в конце которого просматривался внутренний дворик. Правда, этот внутренний двор не остался старчески вечным. Он зарос буйными сорняками. Трава доходила каменным богам, стоявшим вдоль дорожек, до колен.

Резиденция курфюрста была знакома Антону Л. еще из прежнего периода. Во время работы в издательстве он часто здесь бывал. Приезжих авторов, которых нужно было чем-нибудь занять, чтобы они от скуки не понапридумывали заковыристых параграфов в договорах или не вынашивали непретворимых литературных планов, водили на экскурсию в Резиденцию. Это задание всегда приходилось выполнять более молодым редакторам, и они могли за счет издательства вместе с автором пообедать. Кроме того, ежегодно издательство давало прием в зале, который дирекция замка сдавала серьезным фирмам для подобных целей. Антон Л. трижды присутствовал на таких приемах, причем в третий раз – с Дагмар. Это был очень теплый солнечный вечер. Вообще-то, он не собирался брать Дагмар с собой, но она не оставляла его в покое, пока он в конце концов не согласился. Она с удовольствием ходила с ним везде, где поднимался голубой дым. В литературе она не понимала ничего, но говорила – с бокалом шампанского в руке, – как по книге, и причем постоянно одни глупости. Антону Л. было стыдно, через час он вытащил Дагмар из зала в сад (это был не тот двор, на который Антон Л. смотрел сейчас) и попытался ее остановить. Это было бесполезно, потому что Дагмар успела выпить уже два бокала шампанского. Она смеялась, разыгрывала даже перед Антоном Л. «важную даму», затем снова вернулась в зал и продолжала говорить с авторами, книги которых она не знала даже по названиям. Но авторы были совершенно очарованы Дагмар. особенно один из них, постарше, книгу которого Дагмар прочитала. Она говорила о книге, по-дамски просила огонь для своей сигареты в старинном мундштуке и продолжала пить шампанское. Затем выяснилось, что Дагмар прочитала книгу, которая лишь имела название, похожее на название одной из книг, написанных старым автором. Антону Л. казалось, что он провалится сквозь блестящий, словно золотистый мед, паркет, но эта ошибка, по всей видимости, совершенно не расстроила старого писателя. После этого он остался таким же очарованным Дагмар, как и прежде. Антон Л. разозлился.