Большое небо - [89]

Удалось добиться от девушки имени – Мария – и установить, что она с Филиппин. Гораздо дольше до них доходило, что имя «Мария», которое она бесконечно твердила в такой ажитации, – не ее имя. Ронни перешла на пиджин – ткнула пальцем себе в грудь и сказала:

– Ронни, я Ронни, – затем ткнула пальцем в Реджи и сказала: – Реджи, – а затем ткнула пальцем в девушку и вопросительно задрала брови.

– Жасмин.

– Жасмин? – переспросила Ронни, и девушка энергично закивала.

Она снова и снова повторяла еще одно имя. Разобрать толком не удавалось, но походило на «мистер Прайс».

– Это мистер Прайс с вами такое сделал? – спросила Реджи, указав на девушкино лицо.

– Человек, – сказала она и подняла руку выше головы.

– Большой человек? – спросила Ронни.

Опять энергичные кивки, но потом девушка заплакала и снова заговорила про Марию. Изображала чудную пантомиму – будто тянула за что-то невидимое, обернутое вокруг шеи. Если б они играли в шарады, Реджи предположила бы, что это «Висячие сады Семирамиды», но почти не сомневалась, что девушка имела в виду не это. Реджи с Саем часто играли в шарады, вдвоем. У них на двоих было много благотворного невинного веселья – ребячества даже. По этому ребячеству Реджи скучала больше, чем по всякому прочему. Также известному как секс.

Они запросили переводчика, но особых надежд не питали, и до начала рабочего дня переводчика не пришлют точно. Ронни сходила на разведку, вернулась с филиппинкой – больничной уборщицей с беджем, где значилось «Ангел», – и попросила ее побеседовать с Жасмин. Едва уборщица заговорила, из Жасмин излился полноводный поток слов, сопровождаемый полноводными же слезами. Тут и тагалог знать не нужно – ясно, что повесть горестная.

Увы, не успели они добыть хоть какие-то внятные сведения, на пороге палаты зловеще замаячила грозная тень.

– Приветик, а вот и Кэгни с Лейси[124].

– Детектив-инспектор Марриот, – бодро откликнулась Реджи.

– Дружок-то ваш – слыхали?

– Дружок? – переспросила Реджи. Не может быть, что Марриот говорит про Сая, правда?

– Майкл Кармоди? – предположила Ронни.

– И первый приз присуждается девушке в синем.

– А что с ним? – спросила Реджи.

– Помер, – лаконично ответствовала Марриот. – Ночью.

– Убит? – хором спросили Реджи и Ронни, но детектив-инспектор пожала плечами:

– Сердечный приступ, судя по всему. Скучать по нему никто не будет. Это, что ли, ваша девица? – спросила она, кивнув на Жасмин.

Вроде сочувственно говорит – Реджи присудила ей за это несколько очков: гёрлгайды похвалили бы детектива-инспектора. Реджи, правда, никогда не была гёрлгайдом и теперь жалела – из нее бы вышла хорошая гёрлгайд.

(– Ты и есть гёрлгайд, Реджи, – сказала Ронни. – До кончиков ногтей.)

– Откуда она? – спросила Марриот.

– С Филиппин, – ответила Реджи. – По-английски почти не говорит.

– С корабля и в массажный салон?

– Не знаю. Вот эта дама, Ангел, – она нам переводит.

– В общем, так вышло, что мы и сами обзавелись тут мертвой азиатской девкой, – сказала Марриот, не глянув на Ангел. – Обнаружена ночью. Выброшена в море, увы-увы. Кто такая – неизвестно. Была, похоже, задушена – пока ждем результатов вскрытия. Как автобусы прямо – годами ждешь хоть одну иностранную секс-работницу, и вдруг…

Реджи вычеркнула все очки.

– Наша не мертвая, – сказала она, – и вы не знаете наверняка, что она секс-работница.

– Она женщина, – прибавила Ронни. – И ей нужна помощь.

– Да-да, хештег MeToo, – сказала Марриот. – Короче, мертвая, живая – она уже не ваша, мы ее забираем. Валяйте рыскать дальше.

Они попрощались с Жасмин. Та вцепилась в руку Реджи и что-то сказала – Реджи думала, это «до свидания» на тагалоге, но Ангел поправила:

– Нет, она сказала «спасибо».

– А, кстати, – уже на пороге сказала Ронни детективу-инспектору Марриот, – вероятно, выяснится, что вашу «мертвую азиатскую девку» зовут Мария… – И уже в коридоре буркнула: – Ни хрена себе. Гендерные и расовые стереотипы в одном флаконе.

– Да уж, просто праздник, – сказала Реджи.

Прямо перед тем, как Марриот явилась и их изгнала, Жасмин сделала паузу, чтобы попить. Из-за рассеченной губы воду ей пришлось сосать через трубочку, а Реджи и Ронни, воспользовавшись кратким перерывом, спросили Ангел, не сообщила ли Жасмин, что с ней произошло. Ну и вообще – может, она сказала хоть что-то полезное?

– Она повторяет одно и то же.

– Это да, – согласилась Реджи. – «Мария» и «мистер Прайс».

– Да, и еще кое-что. Не знаю, что это. Похоже на «белые бороздки».

– Ангел, – сказала Ронни.

– Популярное имя на Филиппинах, – пояснила Реджи. – Смешно, если это не имя, а должность, да? К примеру, зарабатываешь первый ангельский бедж и потом растешь, девять ангельских чинов, один за другим, и выходишь на пенсию серафимом, достигнув высот профессии. Я бы не отказалась от беджа «Ангел». Или удостоверения. «Детектив-констебль Ронни Дибицки и ангел Реджи Дич. Мы просто хотим задать вам несколько вопросов, не волнуйтесь». И ты, конечно, тоже можешь быть ангелом. Ангел Ронни Дибицки.

– Ты, солнце, кофе перепила. Тебе надо полежать в темноте. Стоп. – Ронни придержала Реджи за локоть. – Смотри. Это же дрэг-квин из «Чертогов», нет?