Большое небо - [52]

– И служебную машину отняли, – сказал Винс.

– А, да, вот это беда, – согласился Джексон.

Нет на свете кантри, что утешит при такой катастрофе. Как поклоняться, если нет храма?

Лишь когда Джексон предложил подвезти Винса Айвса домой (настоял даже, на случай если тот решит опять заглянуть на утесы), Винс, уже пристегиваясь в машине, сказал:

– Моя жена сегодня умерла.

– Сегодня? Которая с вами разводится?

– Она, да.

– Господи, Винс, соболезную ужасно.

Кажется, они добрались до истинной причины – вот с чего мужик решил прыгнуть с верхотуры. Рак, предположил Джексон, или несчастный случай – ан нет.

– Убита.

– Убита? – эхом переспросил Джексон; серые клеточки встали по стойке смирно. Все-таки он когда-то был полицейским.

– Да. Убита. Просто вслух сказать – уже абсурд.

– И вы ее не убивали?

(Уточнить-то надо.)

– Нет.

– Как ее убили? Вы знаете?

– В полиции сказали, забита клюшкой для гольфа.

– Господи боже. Кровавое дело, – отметил Джексон.

Не говоря уж о том, что личное. Хотя он видал и похуже. («А ты сколько трупов видел? Ну, типа за всю жизнь?»)

– Я играю в гольф, – сказал Винс. – Полиция очень заинтересовалась.

Крикет – ладно, а вот гольф для Джексона – вообще загадка. Он бы судьбу вселенной поставил на то, что никогда в жизни в гольф играть не будет. Он даже не бывал на поле для гольфа – только один раз, детективом в Кембридже, когда нашли труп на неровном участке поля «Гог-Магог». (Есть ли на свете поле для гольфа, названное нелепее?)

– В гольф кто только не играет, – сказал Джексон Винсу. – И от этого не начинают убивать. Ну, как правило.

Винс Айвс играл в гольф, его жена убита клюшкой для гольфа, следовательно, Винс Айвс убил свою жену. Как-то это называется… логическая ошибка? (Или Джексон сочиняет? Серые клеточки крепко задумались, но – какой сюрприз, ага, – ничего не придумали.)

– А ваши клюшки где, Винс?

– Можно мы поедем? Я весь день только и делаю, что отвечаю на вопросы.

– Лады.

– Господи, я вспомнил, – сказал Винс. – У меня был паттер, лишний, лежал в гараже. Я с ним на газоне тренировался. Венди это ненавидела. Удивительно, что не поставила табличку «По газону не ходить». – Он вздохнул. – Наверняка вся клюшка в моих отпечатках.

– Наверняка.

Выехали они уже по темноте. Джексон намотал столько миль туда-сюда по А171, что уже выучил этот асфальт до последнего дюйма. Как-то без толку возвращаться домой – с утра пораньше опять ехать, забирать Натана и взваливать на себя бремя родительства. Заночевать в «Краун-Спа»? Можно лечь у Джулии в номере на полу. Может, она его даже в кровать пустит. Хорошая идея? Плохая? Прилив или отлив? Да черт его знает.

Джексон предложил довезти Винса до квартиры, но где-то в глуши переулков тот сказал:

– Не, давайте здесь. Сойдет и так. – Угрюмо хмыкнул, а Джексон не понял, что смешного.

Джексон позвонил Джулии из-под дверей «Краун», но ее сонный отклик особых надежд не внушил («Джексон, отстань»), и он хотел было устало отправиться в обратный путь, но тут вспыхнул экран телефона. Джексон решил, что она передумала, однако она сообщила только, что Натан отбыл ночевать к однокласснику, чья семья разбила лагерь на природе неподалеку, но не мог бы Джексон все равно забрать Дидону?

– Я поднимусь, – сказал он, но Джулия ответила:

– Нет, я спущусь, – и поди пойми, что это значит. Она там не одна? Или боится, что, узрев Джексона вблизи своей постели, уступит великой страсти и падет ему в объятья? Ага, как же.

Она вышла в тихий вестибюль босиком, всклокоченная и в пижаме до того древней, что Джексон помнил ее по временам, когда еще был с Джулией. Обольщать не расположена.

– На, – сказала она, вручая ему собачий поводок с собакой на конце. И ретировалась, сонно сказала: – Спокночи, – и зашлепала вверх по лестнице.

(– Ты когда последний раз спал женщину? – осведомилась Татьяна пару дней назад. – Настоящую женщину?

Джексон воспользовался правом хранить молчание.)

– Мы с тобой хвосты поджали, да? – сказал он Дидоне в зеркало заднего вида, отъезжая от гостиницы, но Дидона уже спала.

Итак, Джексон получил собаку, а мальчика не получил и сам удивился, до чего расстроен его отсутствием.

Он выпил кофе, проверил телефон и обнаружил, что Сэм Тиллинг прислал номер «пежо». Все отлично читается, и Джексон отправил в Инспекцию автотранспорта запрос сведений о владельце. Скорого ответа он не ожидал. Позвонил Сэму и поблагодарил.

– Как там Гэри и Кёрсти?

– Те же яйца, – ответил Сэм. – Вчера – буррито с курицей в «Олл-бар-уан» на Грик-стрит.

– Фото есть?

– Ага. Послал миссис Рулькин. Передавала тебе привет.

– Так держать. Закончишь – куплю тебе леденец.

– Ха. Точка. Ха.

В доказательство мужниной неверности Пенни Рулькин собрала гигантское досье. Потому что Ее Надоумил Иисус? Вряд ли, но об этом рассуждать не Джексону. Обманутые жены – сами себе закон. Вдобавок они оплачивают счета и не подпускают голодных волков к дверям.

(– Тебе никогда не приходило в голову, что волк здесь ты? – спросила Джулия.

– Ага, одинокий, – сказал Джексон.

– Я знаю, что тебе приятно так думать, но в одиноком волке ничего героического нет. Одинокий волк просто одинок.)

На телефон прилетели новые фотографии. У Джексона с Сэмом Тиллингом был общий альбом, посвященный Гэри с Кёрсти. Эти двое только и делали, что лапали друг друга в общественных местах – «миловались», как выразилась бы Джулия. («Обожаю это слово», – говорила она.) По всему выходит, что Джулия больше не хочет миловаться с Джексоном ни в общественных местах, ни наедине. Может, ей нужны гарантии. Может, надо позвать ее замуж. (Он что, правда так подумал?)