Большое небо - [48]

Потом он встряхнулся и огляделся. Со стоянки на утес вела лестница. По верху гуляй себе многие мили, там проходит маршрут «Кливленд». Когда Эшли была маленькая, они сюда приезжали. Устроили пикник на холоднющем ветру, посидели на скамейке посреди Кеттлнесса. В округе не было ничегошеньки, даже кафе, и всем было плохо, но время прошло, и воспоминание преобразилось, стало почти приятным. Приятных воспоминаний больше не появится, да? Как ни посмотри, проще Винсу шагнуть с обрыва следом за Лесли Холройд, нет?

Винс содрогнулся. Солнце уже погружалось в море. Надо двигаться. Он вздохнул и одеревенело поднялся со скамьи, и полез вверх по ступеням на утес. Человек идет в никуда. Все тащишься и тащишься, все тощища и тощища.

Выход на поклон

Джексон бегал. Он вернулся в коттедж без единорожьего рюкзака и в весьма упадочном настроении. Пора перегруппировать серые клеточки. Про себя он поклонился Пуаро. Джексону бельгиец нравился больше, чем мисс Марпл. Бельгиец прямодушнее, а мисс Марпл неистощимо коварна.

В наушниках играла Миранда Ламберт[70]. Самая его любимая. Блондинистая, фигуристая, поет о бухле, и сексе, и разбитом сердце, и ностальгии, и Джексон подозревал, что в реальной жизни слегка бы ее робел. И все равно она самая его любимая. Бегал он в лесу возле коттеджа. В лесу темно, сыро и пахнет грибами, пахнет осенью. Предвкушением смены сезонов, что грозно маячила прямо за поворотом. Зима близко. Всегда. Сколько ни надейся, что она прекратит и воздержится впредь.

В лес вели две тропы. Одна центральная, целая дорога со стоянкой и кафе, и другая, гораздо у́же, вблизи от коттеджа, – очень удачно спрятанная тропа, почти что секретная, и Джексон уже считал ее своим личным ходом в лес. На обоих маршрутах стояли официальные таблички – мол, уважайте лес, открыто в такие-то дни, не спускайте собак с поводка и прочее. Пускали не каждый день, поместье устраивало в лесу отстрел, а когда не было отстрела – выращивало то, что будут потом отстреливать. У Джексона в саду перед коттеджем чинно гуляли фазаны – ни сном ни духом о том, что их ожидает в конце. Расфуфыренные самцы были роскошны, но Джексону больше нравились скромные крапчатые самки.

Джексон нынче бегал много, хотя его колени и возмущались.

– У вас слишком старые колени, какой бег? – в лоб объявила ему терапевт.

Она была молода. Красивые колени напоказ. Красивые молодые колени. Ее ждет немало сюрпризов.

Джексон бегал в лесу, Джексон бегал на пляже. Джексон бегал на утесах. Если свернуть на север, добежишь до Кеттлнесса, Рансик-Бэй, Хиндеруэлла, Стиаза. Можно, наверное, добежать до самого Солтбёрна, но Джексон пока не пробовал. Можно свернуть с тропы на утесах и побежать в Миддлсбро, но вот куда он точно не побежит, так это в Миддлсбро. Побежишь в Миддлсбро – и возмутятся не только колени.

А если в другую сторону, можно бежать вдоль скал от аббатства Уитби до Робин-Гуд-Бэя. Робин-Гуд-Бэй Джексону нравился. Раньше там кишмя кишели контрабандисты. В далеком прошлом контрабанда казалась романтичной – местные секретными тоннелями переправляли с берега бочки рома, ящики чая, тюки шелка. Бренди – залейся. Вроде бы в молодости Джексон читал про это книжку (или, зная молодого Джексона, проще предположить, что он читал комикс). А сейчас контрабанда подрастеряла очарование. Фальшак, героин, животные под угрозой исчезновения, люди под угрозой того же.

Обычно приезды сына-подростка и пожилой собаки мешали Джексону бегать. Натан не видел смысла в ходьбе, что уж говорить о беге («Смысла и нет», – пояснял Джексон), а Дидона отважно потрусила бы с ним, но, вообще-то, Царица Карфагена теперь умела бегать только во сне.

Смысл, само собой, есть. Порой бегаешь, чтобы обогнать свои мысли, порой – чтобы догнать их и прижать к земле. Порой бегаешь, чтобы вообще не думать. Джексон пробовал медитацию (нет, серьезно, он пробовал), но сидеть и не думать ни о чем у него не получалось. А у кого получается, вот честно? Джексону представлялось, как Будда сидит, скрестив ноги, под деревом, а над головой у него комиксовое речевое облако и в нем, к примеру: «Не забыть купить собачий корм, проверить давление в шинах, позвонить бухгалтеру». А вот бег – это да, бег – это медитация.

Впрочем, сейчас в мыслях не протолкнуться – все заполонила девочка с рюкзаком. То есть уже, конечно, без рюкзака. Джексон перебрал все свои контакты в полиции – осталось меньше, чем он предполагал, многие вышли на пенсию, а кое-кто и умер, – и полезных не всплыло. Он слишком надолго выпал из настоящего детективного бизнеса. Забрасывая наживку и ловя за руку неверных парней и мужей, имеешь дело не с преступниками, а с высокофункциональными болванами.

Что до софта, оптимизирующего изображение, Джексон даже не знал, как к нему подступиться, и отослал фотографию номера вчерашнего «пежо» Сэму Тиллингу, своему рьяному молодому подмастерью. Наверняка тот знает, что делать с фотографией. Если ему удастся расшифровать номер, Джексон запросит сведения о владельце в Инспекции автомобильного транспорта – лицензия частного детектива на что-то годна, хоть и мало на что. Отнюдь не впервые Джексон жалел, что ушел из полиции, – там все эти ресурсы под рукой. Почему ушел? Он не помнил, хоть тресни. Вероятно, по велению левой пятки.