Большие П. - [12]

Может, правда, пугают еще кого в соседских деревнях безработные и обветшалые пиздюки своей численностью. Но так это уж скорее нас по привычке уважают. Потому как, пока мы думали-размышляли о том, за чей счет избавляться от военного потенциала, он сам стал как-то самоликвидироваться. Где недосмотром, где воровством, где сроком годности, а где и направленным антидемографическим взрывом. Так что остались по сей день на боевом дежурстве только те ракеты, что за дальние огороды выведены, да подводные бочки, что в соседских прудах барражируют, на тамошних купальщиц ужас своими пузырящимися газами наводят. Оказывается, по причине массовой раскражи медных проводов и золотосодержащих элементов в радиоаппаратуре не дошло до стратегических субъектов, что в Больших Пиздюках модернизация. Вот и поддерживали они все время высокий уровень боевой и политической подготовки, сберегли свой потенциал, хотя и из последних. Напрасно ведь. Ну кто в современной-то сельскохозяйственной обстановке на нас покусится? Соседи у нас позаполям да заполесью – наимилейшие люди. Конечно, было дело, завидовали они нашим исчерпаемым богатствам. Так ведь на то они и исчерпаемые, скоро совсем исчерпаются, так что завидовать будет окончательно нечему. Только разве что чернозему, но так мы его во избежание междеревенских недоразумений мудро под крапивой-лебедой укрыли. Мол, пустая это земля, никчемная. Ничего на ней полезного взойти не может, кроме проплешин, но футбольные поля и так в каждом соседском селении имеются. И даже, в отличие от пиздюковских, со штангами и сеткой.

Так что незачем к нам соседям в боевом раскрасе соваться. Это они только в кино своем любят над нами поржать-посмеяться, показать, как бомбить да угнетать нас будут. Мы и сами такое кино любим, ржем-смеемся, когда пиздюков сраных завоеванцы разные харей в чернозем укладывают. Мы ж понимаем: на самом-то деле жители соседских деревень хорошие, не даром благородные черты имеют и свободно без словаря на своих соседских языках изъясняются, защищая, где только можно, права человека во имя его полного перед ними бесправия. Нет, не могут такие особи без слез бомбить, пытать да расстреливать.

Куда ни кинь, а везде и выходит, что есть у нас все предпосылки, чтоб расстаться с нашим военным потенциалом окончательно и бесповоротно. Однако, иди ж ты, все-таки не похерили мы его полностью, оставили чуток. Нет, не на развод, потому как куда его опять же разводить – будущее светло, как военный атом в мирных целях. Оставили мы его просто потому, что жалко стало тех, кто за дальними огородами да в соседских прудах на боевом дежурстве пузыри пускал. Не учли мы их при модернизации-то. Припозднились они, и куда ж теперь совсем бедных служивых?! Выходного пособия для них не предусмотрено. Биржа труда по-прежнему на грани дефолта. Штаты полиции и бандитов и так трещат по швам от злоупотребления. А ведь эти заслужившиеся еще и не одни возвернутся. Придут под ручку со всеми оставшимися, выжившими по засекреченным объектам производителями и учеными былого военно-промышленного комплекса.

Вот и пришлось нам по недоразумению чуток военного потенциала оставить. Однако ж чуток он хоть и чуток, но его тоже кормить-содержать надо. Прожорлив он не хуже той скотины, что пала у нас повсеместно от зимней скуки. Так вот и приходится: что ни день, так руку в карман, а то и обе. На ядерное топливо – дай, на средства противовоздушной обороны – дай, на новое обмундирование по случаю дня бля – вынь да положь. А деревенский бюджет у пиздюков от высокорентабельной деятельности «АдПиза» только ужимается да скукоживается. Так что вынуждены бескомпромиссную экономию по всем оставшимся военным формированиям вводить.

Долго соображали мы на троих как бы дать то, что и одному маловато. Но пиздюковская мысль на то она и даром хлеб ест – придумали, разрешились. Со всей ответственностью внедрили в ряды военнослужащих суперэкономичную тюремно-пенитенциарную доктрину. В разрезе ее сократили часть командующего состава, а также весь старшинский состав, и передали все управление на самоуправление каждого отдельно кормящегося подразделения. Соответственно отменили и застарелый воинский устав, так что армия, флот и воздушные силы жить стали теперь по понятиям нового исправительно-наказательного устава:

– проходить службу в рядах вооруженных сил – кантоваться,

– звание – кликуха, погоняло,

– форма – ветошь,

– форменная обувь – колеса,

– головной убор военнослужащего – покрышка,

– паек – пайка,

– кровать – шконка,

– госпиталь – больничка,

– столовая – кормушка,

– письменный приказ – малява,

– наряд – западло,

– отпуск – антракт,

– суп – баланда,

– зам командира по снабжению – бобер,

– зам командира по воспитательной работе – кум,

– дежурный офицер – вертухай,

– командир подразделения – чабан,

– дежурный по казарме – шнырь,

– воровать у своих – крысятничать,

– получить новое звание – подняться,

– общее построение – сходняк,

– увольнение – гоп-стоп,

– демобилизоваться – откинуться,

– остаться на сверхсрочную службу – ссучиться,

– говорить языком устава – по фене ботать.

Соответственно была введена и сопутствующая система поощрений и наказаний. Особо отличившимся воинам перед строем объявляются благодарности и еще чего-нибудь придумаем. А пока прежде всего профилактично наказываются поголовно все вновь прибывшие к месту прохождения службы с первого дня и до появления в части следующего призыва. Штатные наказания выносятся новобранцам как в виде устных оскорблений, так и в виде физического систематического избиения, как со стороны мающихся бездельем более старших товарищей по оружию, так и со стороны деградирующего офицерского состава.