Большие надежды - [57]

— Бранишь ли ты меня, или хвалишь, отвѣчала Бидди: — а все-таки ты можешь быть увѣренъ, что я, во всякомъ случаѣ, буду дѣлать здѣсь все, что могу. Что бъ ты ни думалъ обо мнѣ, ничто не повредитъ тебѣ въ моемъ воспоминаніи. Однако и джентльменъ не долженъ быть несправедливымъ къ другимъ, прибавила Бидди, отворачиваясь отъ меня.

Я опять съ жаромъ повторилъ, что это дурная сторона человѣческой природы. Впослѣдствіи я убѣдился въ справедливости этого мнѣнія, конечно, не въ этомъ случаѣ. Послѣ этихъ словъ, я пошелъ по дорожкѣ, оставивъ Бидди одну. Она возвратилась домой, а я, выйдя изъ садовой калитки, шатался до ужина. Я опять чувствовалъ, какъ странно и непріятно, что и вторая ночь моихъ великолѣпныхъ надеждъ такъ же грустна и неотрадна, какъ и первая.

Утро еще разъ освѣтило мою будущую жизнь яркимъ, радужнымъ свѣтомъ. Я простеръ свое милосердіе до того, что помирился съ Бидди и уже не упоминалъ болѣе о предметѣ вчерашняго разговора. Надѣвъ лучшее свое платье, я отправился въ городъ около того времени, когда, я думалъ, лавки уже будутъ открыты. Первый мой визитъ былъ къ портному мистеру Трябу. Онъ завтракалъ въ своей гостиной позади лавки и не счелъ нужнымъ выйдти во мнѣ, а велѣлъ позвать меня въ себѣ.

— Ну, сказалъ мистеръ Трябъ добродушно, но нѣсколько свысока: — какъ вы поживаете и чѣмъ могу намъ служить?

Мистеръ Трябъ разрѣзалъ свой горячій хлѣбъ на три ломтя и намазывалъ ихъ масломъ. Онъ былъ богатый холостякъ; окно его выходило въ богатый садикъ, а у камина въ стѣнѣ былъ вдѣланъ богатый несгараемый сундукъ, гдѣ, безъ-сомнѣнія, хранились въ мѣшкахъ его богатства.

— Мистеръ Трябъ, сказалъ я: — мнѣ непріятно говорить объ этомъ. Вамъ можетъ показаться, что я хочу хвастаться, но я получилъ хорошенькое состояніе.

Мистеръ Трябъ мгновенно измѣнился. Онъ забылъ свой хлѣбъ cъ масломъ, обтеръ руки поспѣшно о скатерть и, вскочивъ, воскликнулъ:

— Господи!..

— Я ѣду въ Лондонъ къ моему опекуну, продолжалъ я, какъ-бы случайно вынимая изъ кармана нѣсколько гиней, и мнѣ нужно имѣть приличное платье. Я заплачу наличными деньгами, прибавилъ я, боясь чтобъ онъ, иначе, не накормилъ меня одними обѣщаніями.

— Добрѣйшій сэръ! сказалъ мистеръ Трябъ, почтительно нагибаясь и взявъ вольность дотронуться руками до моихъ локтей: — не обижайте меня такими рѣчами. Позвольте васъ поздравить. Будете ли вы такъ добры, не сдѣлаете ли мнѣ честь перейти въ магазинъ.

Мальчикъ, прислуживавшій въ магазинѣ мистера Тряба, былъ извѣстенъ во всемъ околоткѣ за самаго дерзкаго и нахальнаго мальчишку. Когда я входилъ въ магазинъ, онъ мелъ полъ, и, конечно, позволилъ себѣ удовольствіе задѣть меня щеткою. Когда мы опять вошли въ магазинъ съ мистеромъ Трябомъ, онъ все еще продолжалъ мести, задѣвая щеткою за всякій уголъ, за всякій возможный предметъ. Онъ этимъ хотѣлъ выразить, какъ я догадывался, что онъ равенъ любому кузнецу.

— Тише! сказалъ мистеръ Трябъ строго: — или я тебѣ шею сверну. — Сдѣлайте одолженіе, присядьте, сэръ. Вотъ это пріятное сукнецо, продолжалъ мистеръ Трябъ, развертывая на конторкѣ кусокъ сукна и гладя его по ворсу: — я могу вамъ его рекомендовать, сэръ. Повѣрьте, товаръ первый сортъ. Но взгляните и на другіе куски, я вамъ еще нѣсколько покажу. Эй, ты! достань нумеръ четвертый! крикнулъ онъ, обращаясь къ мальчишкѣ и строго на него посматривая, вѣроятно, предчувствуя, что этотъ разбойникъ задѣнетѣ меня по дорогѣ, или сдѣлаетъ какую-нибудь другую фамильярную выходку.

Мистеръ Трябъ не спускалъ съ мальчика своего строгаго взгляда до-тѣхъ-поръ, пока тотъ, положивъ требуемый кусокъ на конторку, не отошелъ на приличное разстояніе. Послѣ этого ему велѣно было принести еще нумеръ пятый и восьмой.

— И чтобъ я не видалъ твоихъ продѣлокъ — слышишь? сказалъ мистеръ Трябъ: — а то ты у меня въ этомъ раскаешься, негодяй.

Мистеръ Трябъ нагнулся надъ кускомъ нумера четвертаго и съ видомъ почтительной довѣренности рекомендовалъ мнѣ эту матерію на лѣтнее платье. Онъ увѣрялъ, что это самая модная матерія: всѣ знатные и богатые ее носятъ, и что онъ счелъ бы за вѣчную честь, еслибъ такой знатный согражданинъ носилъ ее.

— Что жь ты, принесешь нумера пятый и восьмой? скотина! крикнулъ онъ мальчику: — или я вышвырну тебя изъ магазина и самъ достану.

Наконецъ, съ помощью совѣта мистера Тряба, я выбралъ матерію и перешелъ опять въ гостиную, чтобъ снять мѣрку. Хотя мистеръ Трябъ имѣлъ мою мѣрку и прежде всегда ею довольствовался, но теперь онъ увѣрялъ, что она, при настоящихъ обстоятельствахъ, совсѣмъ негодится. Онъ съ неимовѣрною точностью измѣрялъ и высчитывалъ меня, точно я былъ богатое помѣстье, а онъ искусный землемѣръ. Онъ давалъ себѣ столько труда, что я чувствовалъ, что плата за пару платья никакъ не могла ему быть достаточнымъ возмездіемъ. Наконецъ онъ кончилъ и обѣщалъ прислать вещи въ четвергъ вечеромъ къ мистеру Пёмбельчуку. Подходя къ двери магазина, онъ сказалъ:

— Я знаю, сэръ, нельзя и требовать, чтобъ господа, живущіе въ Лондонѣ, всегда покровительствовали мѣстнымъ мастерамъ, но еслибъ вы иногда завернули ко мнѣ, то я, какъ согражданинъ вашъ, почелъ бы это себѣ за огромную честь и одолженіе. Добраго утра, сэръ. Очень-вамъ благодаренъ. Эй, дверь!