Большие надежды - [55]

Въ такія минуты я вставалъ, шелъ въ двери и вглядывался въ темную ночь; кухонная дверь въ лѣтнее время всегда была открыта для освѣженія комнаты. Даже самыя звѣзды, помнится, казались мнѣ бѣдными и ничтожными, потому-что сверкали надъ грубыми деревенскими предметами, среди которыхъ я взросъ.

— Въ субботу вечеромъ, проговорилъ я, сидя за нашимъ ужиномъ, состоявшимъ изъ хлѣба, сыра и пива. — Еще пять дней, а тамъ день наканунѣ! Скоро пройдутъ они.

— Да, Пипъ, отвѣтилъ Джо:- они скоро пройдутъ.

Голосъ его какъ-то глухо звучалъ въ кружкѣ, которую онъ поднесъ къ губамъ.

— Скоро, скоро пройдутъ, сказала Бидди.

— Я думаю, Джо, что когда я поѣду, въ понедѣльникъ, заказывать платье, я скажу, что самъ за нимъ заѣду или велю отнести его къ мистеру Пёмбельчуку; а то будетъ очень-непріятно, когда всѣ начнутъ глазѣть на меня въ селѣ.

— Я думаю, что мистеръ и мистрисъ Гибль были бы очень-рады видѣть тебя въ твоемъ новомъ, щегольскомъ одѣяніи, сказалъ Джо, прилежно разрѣзая на ладони свой хлѣбъ и сыръ, и посматривая на мой нетронутый ужинъ, какъ-бы припоминая, какъ мы, бывало, ѣли въ-запуски. — Да и Уопссль былъ бы очень-доволенъ, и «Лихіе Бурлаки» также почли-бы это за лестное вниманіе.

— Вотъ этого-то я и не хочу, Джо. Такая будетъ съ ними возня.

— Да, да, конечно, Пипъ! сказалъ Джо. — Конечно, если ты самъ не отвѣчаешь за себя…

Бидди, державшая тарелку передъ сестрою, спросила:

— А когда же ты покажешься мистеру Гарджери, сестрѣ своей и мнѣ? Или ты не намѣренъ намъ показываться?

— Бидди, отвѣтилъ я съ сердцемъ: — ты такъ прытка, что за тобою не поспѣешь.

— Она вѣкъ была такою, замѣтилъ Джо.

— Еслибъ ты погодила съ минутку, Бидди, такъ узнала бы, что я намѣренъ привезти сюда мое платье въ узелкѣ, въ одинъ изъ этихъ вечеровъ, вѣроятно, наканунѣ моего отъѣзда.

Бидди не сказала ни слова болѣе. Великодушно простивъ ее, я скоро нѣжно распрощался съ нею и Джо и отправился спать къ себѣ наверхъ. Войдя въ свою комбату, я сѣлъ и нѣсколько времени осматривалъ ее; дрянная, маленькая была она, и я скоро долженъ былъ разстаться съ нею, чтобъ уже никогда болѣе не возвращаться въ нее. Съ ней были связаны свѣжія, юныя воспоминанія, и даже въ ту минуту чувства мои какъ-то двоились между нею и тѣми прекрасными покоями, въ которые я долженъ былъ переселиться, точно такъ же, какъ прежде я колебался между кузницею и домомъ миссъ Гавишамъ, между Бидди и Эстелюю.

Солнце впродолженіе дня сильно нагрѣло крышу моего мезонина и въ комнатѣ было душно. Открывъ окно и выглянувъ изъ него, я увидѣлъ, какъ Джо вышелъ изъ дверей, чтобъ подышать чистымъ воздухомъ и какъ, вслѣдъ за нимъ, пришла Бидди съ трубкою и съ огнемъ. Никогда не курилъ онъ такъ поздно и въ этомъ я увидѣлъ явное доказательство, что, по той или другой причинѣ, онъ нуждался въ успокоительномъ дѣйствіи трубки.

Онъ стоялъ у дверей подо мною, покуривая свою трубку, а Бидди стояла рядомъ съ нимъ; они тихо разговаривали между собою, и разговоръ шелъ обо мнѣ, судя по моему имени, которое они произносили не разъ, съ самымъ нѣжнымъ выраженіемъ. Я не желалъ слышать болѣе, хотя бы и могъ, и потому отошелъ отъ окна и опустился въ кресла, стоявшія у моей постели, раздумывая, какъ странно и грустно, что первая ночь моего блестящаго поприща была самою грустною, которую я когда-либо провелъ.

Взглянувъ въ окно, я увидѣлъ свѣтлые кружки дыма, подымавшіеся изъ трубки Джо, и мнѣ пришла въ голову мысль, что то были его, благословенія, которыя онъ не навязывалъ мнѣ и которыми не думалъ хвастаться передо мною, но наполнялъ ими атмосферу, окружавшую насъ обоихъ. Я потушилъ свѣчу и легъ въ постель; жестка показалась она мнѣ теперь и не привелось уже мнѣ болѣе спать въ ней прежнимъ благодатнымъ сномъ.

XIX

На другое утро однако мой взглядъ на предстоявшую мнѣ жизнь совершенно измѣнился. Эта жизнь теперь казалась мнѣ такою свѣтлою, такою счастливою. Одно только меня безпокоило — что надо было еще шесть дней ждать до отъѣзда. Я не могъ отдѣлаться отъ несносной мысли, что до-тѣхъ-поръ могло случиться что-нибудь и на вѣки разрушить мои надежды.

Когда я заговаривалъ съ Джо и Бидди о моемъ отъѣздѣ, они выражали много сочувствія, но сами никогда объ этомъ не упоминали. Послѣ завтрака Джо досталъ мой контрактъ изъ комода въ парадной гостиной и мы его торжественно сожгли. Съ той минуты я почувствовалъ себя совершенно свободнымъ человѣкомъ. Еще подъ впечатлѣніемъ этого новаго для меня чувства независимости, я пошелъ съ Джо въ церковь, гдѣ подумалъ: вѣрно, пасторъ не прочелъ бы извѣстнаго изреченія о богатомъ и о царствіи небесномъ, еслибъ онъ зналъ все обо мнѣ.

Послѣ нашего ранняго обѣда я вышелъ погулять одинъ. Мнѣ хотѣлось взглянуть въ послѣдній разъ на наши болота и навсегда распроститься съ ними. Когда я проходилъ мимо церкви, мною овладѣло (какъ и утромъ во время обѣдни) какое-то чувство надмѣннаго сожалѣнія о бѣдныхъ людяхъ, обреченныхъ всю свою жизнь ходить каждое воскресенье въ эту церковь, и наконецъ почить на вѣки въ землѣ за церковной оградой. Я далъ мысленно обѣтъ: современемъ сдѣлать что-нибудь для этихъ бѣдныхъ людей, и рѣшился въ одинъ прекрасный день угостить все село обѣдомъ съ ростбифомъ и плумпудингомъ, кружкою пива и цѣлою бочкою снисходительнаго вниманія.