Большевизм от Моисея до Ленина - [12]
— С тем же самым правом, — заметил я, — мы оба можем присоединиться к Союзу талмудистов. Что же это за бесстыдство! Ума не приложу.
— Но не для еврея, — ответил он. — Для него нет бесстыдства. Для него есть только польза или вред. Подходить к нему с другими мерками, это значит покупать кота в мешке.
— Наши чародеи и гадатели, — сказал я, — все делают это. Гёте, Кант, Шопенгауэр, похоже, кажутся им самыми настоящими болтунами.
— Ах, да что там Гёте! — он пренебрежительно махнул рукой. Даже Святой Фома Аквинский не привлечет внимание этих людей. Этот великий отец церкви писал однажды[84], что евреи, которые плыли на одном корабле с христианами, играли там странную роль: в то время как христиане занимались управлением кораблем, евреи ограбили кладовую и просверлили в корабле дно. Нужно забрать у этой банды украденное и приковать ее к веслам. Какая жестокость! Как не по-христиански! Бедные евреи! От них так многому можно научиться! Мы, доктор Хайм и Швайер, знаем это все же лучше. Мы — это мы. И так миром продолжают управлять с той же мудростью, с которой им управляли, пожалуй, уже во время иосифского фараона.
— И управляют им как раз те государственные деятели, — дополнил я, — за явным и громким правлением которых вовсе не заметно, что на самом деле правят не они, а другие. Царь Николай II, который поддался тому же самому самообману, за это получил пулю в голову. Уже в 1840 году Дизраэли[85] дал нам намек, чтобы мы могли заподозрить это. «Таинственная русская дипломатия организуется евреями», разболтал он тайну. Также о «могущественном перевороте, который готовится в Германии», он уже выбалтывал разное, прежде всего, «что он развивается полностью под еврейским руководством».
— Любой переворот, — сказал он, — плохого или хорошего направления, развивался под еврейским руководством. Вообще, перевороты с подлыми намерениями были делом еврейских рук; а перевороты с благородными целями благодаря еврею очень скоро сворачивали в его мутный фарватер. Как звали первых евреев, которые мгновенно прицепились к юному христианству, не имеет значения. В любом случае это были евреи. Осязаемые фальсификации в Новом Завете не оставляют в этом сомнений. Cui bono? Кому они были выгодны? Только евреям. Итак! Апостол Павел был кандидатом раввината. Собственно, его звали Шауль, Савл; Максимилиан Харден был на самом деле Изидором Витковским; Карл Маркс: Мордохай; Фердинанд Ласалль: Лассаль; Троцкий: Бронштейн; Бела Кун: Кон; Зиновьев: Апфельбаум; Ленин, которого даже сами евреи признают теперь как одного из своих: хоть и Ульянов, но это тоже наверняка не настоящее его имя. Изменения еврейских имен многочисленны как песок на море. То, что цель этого — ввести в заблуждение, не может понять только набитая соломой голова.
— Курт Эйснер, — согласился я по опыту, — тут в Мюнхене руками и ногами отбивался от утверждений, что его настоящее имя Саломон Космановский. Но ведь именно так его и звали.
— То, что Шауль, — продолжил он, — сначала выбрал себе звучащее по-римски имя Савл (Саул, Саулус), а потом переименовал себя в Павла, заставляет задуматься. Еще больше то, что вначале он преследовал едва оперившуюся христианскую общину с исключительной жестокостью. Я не знаю: массовые убийцы, которые позже становятся святыми, не слишком ли много чудес в этом? Впрочем, еврей Вейнингер предполагает, что и Христос тоже изначально был преступником[86]; но, Боже мой, даже если это говорит и сто раз еврей, это вовсе необязательно должно быть правдой. Я только думаю, что, возможно, среди членов наблюдательного совета «Дойче Банка»,[87] есть католики, у которых другие воззрения, и я, ради Бога, не хотел бы забегать вперед их!
— Никогда не забегай вперед, пусть сперва Великие действуют, — процитировал я подзабытого поэта Франца Ксавера Мюллера,[88] — они свистят иначе, чем мы, маленькие люди.
— Совсем иначе, — заметил он сухо, — да так, что от этого тошнит. Те, кто с давних времен повсюду добывают себе должность и местечко, могут вызывать к себе только жалость. Сплошные кумовья портных и перчаточников, которые подсаживают друг друга, чтобы вскарабкаться наверх. Но не потому, что они так ценят друг друга, а потому что без своей клики ничего не получится. Это как у еврея. Настоящий мужчина полагается на свою собственную силу. Только карьерист, в принципе, может упрекнуть немецкий народ в том, что он не держится вместе. Его опыт подсказывает ему метод паразита — цепляться за кого-то как репей и ползти наверх. В беде не обойтись, конечно, без тесной связи; но что, все же, привело нас к такой беде? Именно это самое жалкое сближение многих и слишком многих среди нас. Такое положение может дать только временное преимущество. Быть мужчиной, больше ничего не нужно. Тогда будь что будет. Этот общий дух был бы непреодолим. Потерпите! Мы еще доживем до этого. Еще не вечер.
