Большевизм от Моисея до Ленина - [10]

— Ну, таким подлым он все же не был, — услышал я в ответ. — Он не сказал, что арестованные были невиновны. Арестованные освобождены, всё, точка! Пересмотр дела, пожалуйста, нет! Из этого не выйдет ничего хорошего. До свидания, господа! Это было все, чего требовали евреи, но и этого хватило, чтобы отъявленный мошенник Кремьё два десятилетия спустя[67] мог громогласно вещать с трибуны, что, мол, он и Монтефиоре разрушили «эту отвратительную клевету перед судом великого Мехмета Али». Для него это было тем более легче, что официальные материалы процесса вскоре после этого исчезли. Ведь должность министра это не просто так. К счастью, есть другие сообщения, дошедшие от очевидцев и свидетелей, «письма, которые к ним не пришли». И это самое главное.

— Таким плохим, — заметил я, как бы между прочим, — Мехмет Али не был, однако, он был настолько подл, что без угрызений совести отдал на растерзание еврейской мстительной банде того пашу, который проводил исследование против ритуальных убийц. Под каким-то предлогом он приказал его казнить.[68] Также и для Турции, похоже, справедливы слова Вернера Зомбарта[69]: «Как Мефистофель и Фауст, еврей и князь столетиями шагают рука об руку».

— До тех пор, пока князь не пропадет по дороге, — кивнул он. — Как раз сейчас и пришло это время. «И Иосиф плакал долго». С нашими монархами, за небольшим исключением, дело никогда не обстояло хорошо. Без евреев не обходился никто. Даже у самого добросовестного из них, у Фридриха Великого, их было трое в качестве помощников: Эфраим, Мозес (Моисей) Исаак и Даниэль Ициг[70]. Никакого влияния? Я скажу тебе: уже одна единственная еврейская портянка отравляет воздух. Ведь ради чего все делает еврей? Ради денег, разумеется; но только потому, что деньги дают ему влияние, дают ему власть. И он получает это влияние, эту власть. Прямо или тайком. Тот, кто попадется на его удочку, в один прекрасный день почувствует на себе эти силы. Прямо или тайком. Уже сама по себе дурная слава еврея пачкает и портит обаяние народного доверия. Это его устраивает, он хочет этого. «Снаружи Фридрих, внутри Эфраим», смеялись пруссаки над фальшивыми монетами Фридриха Великого. Когда король умер, еврейская неблагодарность выразилась в проклятиях в адрес его «строгого» правления. Еврейская пресса сделала между строк хорошую работу. Государственная идея Фридриха «Единственного» была подточена вместе с его памятью. С тех пор дела быстро покатились под гору, через еврейскую эмансипацию при Фридрихе Вильгельме III[71] до еврейского марксизма при императоре Вильгельме I и еврейской революции при Вильгельме II. «В наши дни биржа приобрела такое влияние, которое может в ее интересах вызвать вооруженную силу на войну», писал старый Мольтке в его «Истории немецко-французской войны». Объяснения, почему это так, верный монархист, к сожалению, не добавил.

— Позволить каждому человеку спасаться по своему фасону, — подчеркнул я, — не стоило бы рекомендовать. Молчаливой предпосылкой был достойный образ мыслей, настоящая вера, а не какое-то жалкое фарисейство.

Это различие определенно нужно было подчеркнуть. Этого не произошло, и у религии менял было преимущество. Иисус Христос не был таким терпимым. С хлыстом он выгонял «детей дьявола». Несмотря на то, что он говорил: «Любите врагов своих»!

— Любите, да, — ответил он, — если это настоящий враг, открытый, пусть даже, как по мне, и очень жестокий, то его также можно любить, по крайней мере, его можно уважать, и именно так это понимал также и Христос; но чтобы мы тех чистых бестий, людей, которых любовь целого мира не могла бы отвадить от того, чтобы они отравляли нам душу и тело, могли бы впустить в свое сердце, это Христу не пришло бы в голову даже во сне. И он сам не делал этого. Наоборот, он бил их, бил так крепко, как только мог, и то, что он, полный возмущения, бросил в лицо этому сброду, дышит самой непримиримостью. Для меня это был бы славный основатель религии, между действиями и учением которого не было самого незначительного противоречия! В противном случае все блеф. Почему тогда «набожные» никогда не руководствовались этим? И они — в самой меньшей степени. Они до смерти преследуют даже приличного противника; если точнее, то именно его. Зато перед самыми прожженными жуликами они закрывают глаза. «Баварская народная партия» точно знает, что мы без всякой задней мысли защищаем христианские основы нашей нации; однако, она знает, что мы, пока она не изменится, не будем иметь с ней никаких дел; и потому она предпочитает иметь дело с евреем, так как надеется остаться у власти с его помощью. Но ее ждет сюрприз. Еврей, источая приветливость, использует ее, и потом плетями погонит ее к палачу, как только у него в руке будет власть.

— Это неизбежно, — согласился я с ним, — но с нами у них этот страшный опыт не получится. Мы не убиваем, менее всего нашу собственную плоть и кровь. Что касается нас, то пусть даже эти господа снова придут к рулю государства, лишь бы только этот свинарник был приведен в порядок, и тогда они поняли бы, насколько мы были правы. Мы боремся не ради власти. Но мы хотим немецкого духа, мы хотим настоящего христианства, мы хотим порядка и дисциплины, и хотим, чтобы это укрепилось настолько, чтобы также наши дети и внуки не смогли бы ничего в этом изменить.